– Все живы?!
– завопил я, выворачивая голову назад через плечо, чтобы рассмотреть, что творится в башне. Весна, оказавшаяся сидящей на полу нос с носу со мной, заторможенными движениями шарила вокруг, ища улетевшие очки. Слева я увидел коленки Грегорики, на которых сидела Ромика. Принцесса изо всех сил прижимала девочку к себе, а та, зарывшись лицом ей в грудь, всхлипывала и крупно дрожала.

– Не бойся, не бойся, все хорошо, - пробился голос Грегорики сквозь шум и гудение в ушах и урчание двигателя.
– Все живы... правда?..

Глянув дальше, я увидел, что Брунгильда, никого уже не дожидаясь и не говоря ни слова, стремительно спрыгнула с сидения наводчика, рванула поршень затвора, откуда вылетела дымящаяся экстрагированная гильза, одним движением подхватила с полика унитарный патрон с бронебойным снарядом и дослала его в камору. От резкого движения телохранительницы мне на лицо капнуло что-то горячее. Кровь?.. Она ранена?

В нас попали, вот в чем дело. На этот раз артиллерийским снарядом, судя по тому, какой силы был удар. Однако, раз мы живы, а двигатель... да, двигатель работает, и танк продолжает пятиться вдоль деревенской улицы - значит, броню не пробило. Честь и слава гардариканским сталеварам! Но второй раз так может не повезти. Вставшая перед внутренним взором картина влетающей в боевое отделение болванки заставила меня заледенеть. Она способна запросто разорвать человека на куски, раскаленными осколками изрешетить снарядные гильзы и поджечь порох, заставив танк фонтанировать струями ослепительного пламени через люки и щели, а потом воспламенить вытекающее из пробитых баков топливо. Даже если кому-то из экипажа удастся пережить попадание, оглушенным и раненым выбраться из пылающей стальной коробки будет почти невозможно. Представив обугливающиеся в жарком соляровом пламени тела, я почувствовал, как желудок завязывается узлом. Нужно что-то делать...

Зажав рычаг тормоза левой гусеницы, я повернул танк задом влево. Своротив забор, он с треском и грохотом вломился кормой в стенку овина. Сверху посыпались доски, соломенная труха, сухой куриный помет. Резкий запах солярки свидетельствовал, что закрепленные на кормовом листе бочки лопнули, и топливо хлынуло наружу, заливая обломки и хлюпая под гусеницами. Как оказалось, маневр был своевременным: слева снова полыхнула вспышка выстрела, и прямо перед смотровым лючком направо метнулась раскаленная добела трасса. Это был бронебойный!.. Черт, у разбойников целых три пушки против нашей одной, и две из них сорокапятимиллиметровые, полуавтоматические, со скорострельностью не меньше десятка выстрелов в минуту. Да и начальная скорость их снаряда чуть ли не в два раза выше, чем у нашей трехдюймовки, что в бою танк против танка дает огромное преимущество.

– Немирович, куда?!
– заорала в наушниках Брунгильда.
– Что ты делаешь, тупица? Мне засыпало прицел!..

– Целься через телескоп на пушке! Нельзя перестреливаться с ними напрямую - вмиг задолбят скорострельными!
– рявкнул я в ответ и щелкнул центральным переключателем, обесточивая фары - демаскировка была совершенно ни к чему.

– А что ты предлагаешь? Трусливо бежать и ждать, когда влепят в спину?!
– зло бросила телохранительница.

– В корму, а не в спину! Нет, отползем между изб и устроим засаду!

– Так они и полезут, жди.

– Тогда потихоньку смоемся задами. Или ты тут хочешь Верден устроить? Ни шагу назад, стоять насмерть?!

– Лучшая оборона - нападение. Снаряд из трехдюймовки все решит.

– Если б все было так просто. Одним снарядом, даже если броню пробьет, с ними не покончишь! Нужно разбить и главную башню, и боковые орудийные, не то дадут сдачи раньше, чем успеешь второй раз зарядить!

– Высунуться из-за угла и назад. Или башню выставить.

– Это не гоночная машина, быстро прыгать танки не умеют. И вообще...

Новый бронебойный снаряд пробил угол избы и врезался в стоящий по колено в соляровой луже полуразваленный овин. Вспыхнул новый пожар - медленный, но жаркий. Языки пламени поползли по куче обломков, бросая тревожные отсветы на высокий амбар с сеновалом, за которым укрылся наш танк. Откуда-то сбоку взвился обгорелый петух - колотя дымящимися и тлеющими крыльями, точно подбитый истребитель, он миновал полосу света и нырнул в темноту

Сквозь решетчатые ворота и плетеную из хвороста заднюю стену сарая блеснули яркие лучи поисковых фар. Они постепенно сдвигались левее и приближались - враги искали нас. Пятибашенный монстр медленно пересек улицу и вломился в порядок домов на нашей стороне, углубляясь между крайними избами. Я подал танк назад, за ближайший дом, и выругался:

– ...Вот черт, избы-то не вплотную стоят. Долго здесь в прятки не поиграть. Кто видит, что там, за кормой?

Сзади прошуршало; судя по звуку, принцесса посадила девочку на сидение командира и пробралась в нишу башни, выглядывая через амбразуру для кормового пулемета.

– Стойте, Золтан!
– донесся ее взволнованный голос.
– Мы почти уперлись в фундамент купола! Это тот самый, гигантский!

– Что?!

Развернув танк на месте, я откинул крышку люка и высунулся, чтобы осмотреться. Оказывается, свернув в поперечную улочку и пятясь задом через хозяйственные постройки, мы попали в западню: почти неразличимый во тьме купол возвышался над нами уходящей в небеса горой, полностью блокируя дорогу для отступления. На темном стекле играли отблески пожаров, и что именно скрывали толстые стеклянные панели, переплетенные шестигранными ячеями стальных балок, оставалось загадкой.

По крыше соседнего амбара опять скользнул луч прожектора.

– Куда же деваться? Впереди дома кончаются, а на открытом месте нас расстреляют, как в тире.

– Потому и нужно драться, - зло напомнила Брунгильда.

– Постойте, - вмешалась принцесса, - позади наклонный пандус. Кажется, спускается вниз... а, ведет под фундамент купола! Там можно проехать - широко!

– Попробуем!
– обрадовался я.
– Если заберемся в купол, там из пушек не достанут.

– А получится выбраться обратно?
– угрюмо заметила телохранительница.
– Похоже на ловушку.