Вместо армии теперь вовсю работали другие организации, о которых громко говорить было не принято. Старинные аналитические центры вроде Золотой Зари или Адского Пламени день и ночь искали в древних источниках упоминания о нынешней напасти и способы борьбы с ними, в то время, как боевые рыцарские ордена — тамплиеры, госпитальеры, рыцари Ордена Иоанна Иерусалимского и прочие — несли круглосуточную вахту во всех крупных городах.

Также выяснилось, что первоначально в «Невинность» планировалось рекрутировать не менее двадцати вампиров, хотя бы по одному на каждый крупный город Британии, но из-за дефицита времени удалось набрать только четырех. А теперь, что характерно, и этих четырех недоучек (это мы) приходилось бросать в бой, потому что ситуация была близка к критической, и «Хеллсинг» небезосновательно опасался, что потеряет управление окончательно.

Так, за светской беседой, мы добрались до центра и дружной толпой ввалились к вечно бодрому, по своему обыкновению, Алукарду.

— Мальчики и девочки, — приятно скалясь, объявил он. На этот раз вампир, для разнообразия, был в черной военной униформе, похожей на САС-овскую, а из-за уха торчал тонкий микрофон гарнитуры. «В черном-черном городе, на черной-черной улице…» — Настал день, а точнее, ночь вашего боевого крещения. Понимаю некоторую ироничность этого словосочетания в отношении вас, таких мрачных, героических и ни на миг не религиозных, но тем не менее, это так.

Он широким жестом показал на интерактивную карту на стене.

— Сегодня вы работаете в восточном Лондоне, в Бексли. Нас интересует район под названием Тэймсмид — это, в основном, жилье для малоимущих, построенное на месте осушенных болот. Словом, довольно унылый край, но, по сообщениям с мест, именно там мы проморгали изрядное упыриное гнездо. Речь может идти о десятках зараженных на территории в сотни квадратных футов.

Алукард весело поглядел на заметно погрустневшего Артура.

— Фактически, мы отправляемся в компьютерную игру! Дано — высотное здание на берегу Саутмир-лейк, успешно, как говорят, блокированное полицией. Нам нужен предпоследний, одиннадцатый, этаж, где практически случайно обнаружилась как минимум дюжина упырей-зомби. В настоящий момент этаж изолирован, лифты остановлены, лестницы забаррикадированы полицией. Задача — очистить этаж от упырей, теоретически оставшихся там гражданских — эвакуировать. Последнее, само собой, по возможности.

Вампир снова ухмыльнулся.

— Друзья, нам предстоит прекрасная ночь!

***

Бронежилеты мы все равно одели. Вампиры, конечно, вампирами, а неуязвимость — неуязвимостью, но зачем лишний раз подставляться? Здравый смысл подсказывает, что куда лучше, если злобный упырь обломает зубы о кевлар, чем отгрызет от наших кровоточащих нежных тел изрядный кусок мяса.

— Волнуешься? — первый раз на моей памяти Влада повышает голос. Гарнитура у нас тоже была, но в общую сеть ее пока не включали, а броневик, доставляющий нас на место, рычал просто оглушительно.

— Да вроде нет! — кричу я ей на ухо. Дурацкий способ разговаривать, конечно. Стоп. Что-то я туплю. Мы же вампиры, смекаете?

«А может, лучше так?» — четко думаю я импровизированной «громкой связью», глядя прямо на Владу. Она удивленно смотрит на меня в ответ.

«А ведь и точно — можно! Голова работает! А зачем тогда гарнитура?»

«Наверное, на случай связи с людьми», — предполагаю я.

Легко так у меня это получилось — «с людьми». Отрешенно. А мы, получается, не люди. А ведь и верно — чисто технически, по возможностям своим, по структуре мозга и крови — уже не люди. И излечению, насколько известно современной науке, не поддаемся.

Или все не настолько прямолинейно? И людьми нас делает не кровь и не мозг, а что-то другое? Любопытный вопрос, надо будет подумать. Но не сейчас, конечно.

Влада смотрит вопросительно. Она явно слышит какие-то обрывки мыслей и образов, но наверняка они выглядят для нее белым шумом, наподобие того, что получается, если быстро прокрутить колесо настройки на радиоприемнике. Отложим философию до лучших времен.

«А сама-то волнуешься? Есть этот, как его… man-drazh?» — это уже я задаю вопрос. Влада мысленно хмыкает.

«Вообще-то, да… понимаешь…» — она на секунду замолкает, — «это наверное, первый раз, когда я чувствую, что делаю что-то полезное. Что-то правильное. Пускай даже для этого мне пришлось уехать из родной страны и превратиться во что-то такое… нечеловеческое».