– Но и убийства, увы, не менее скандальны, – парировал я.

Он пошатнулся и, что-то пробормотав себе под нос, плюхнулся в кресло, а я продолжил свою речь:

– Дамы и господа, вы безусловно оцените причину, позволяющую мне разрешить вам покинуть этот зал. Больше нет никакой опасности, убийца задержан!

Всеобщее возбуждение выразилось в громких восклицаниях. Я терпеливо ждал, пока они успокоятся.

– Теперь он обвинен в преднамеренном убийстве и находится на дороге к комиссариату. Мне остается пожелать вам доброй ночи и спокойного сна без всяких кошмаров.

Колеман вновь подскочил.

– Должен ли я понять, мистер, что после того, как вы сообщили нам эту новость, вы не собираетесь называть нам имя гнусного преступника?

– Ну что вы, профессор! Я полагал, что вы уже все догадались. Это единственный отсутствующий представитель коллектива преподавателей, господин, привыкший рассматривать убийства, как произведения искусства.

– Пирс? – заорал Колеман. – Вы сошли с ума!

На расстоянии трех кресел от Колемана раздался крик раненого животного. Мисс Баннистер приподнялась с лицом, искаженным отчаянием.

– Нет, – простонала она, – нет, это невозможно!

Пошатнувшись, она свалилась на ковер.

Должен сказать, что с этого момента, мисс Томплинсон взяла руководство в свои руки и начала действовать с завидной твердостью. Она отстранила любопытных от директрисы, потом подняла ее с такой легкостью, словно та была ребенком и понесла эти сто пятьдесят фунтов свежего мяса в директорский кабинет. Я пошел следом. Когда мы вошли, я закрыл дверь.

Мисс Томплинсон деликатно положила мисс Баннистер на диван и стала похлопывать ее по щекам.

– Ничего особенного, – сказала она. – Это всего лишь потрясение, понимаете? Я ничего не должна вам говорить, но вряд ли я буду предательницей, если кое-что расскажу вам.

– Не будете, – успокоил я Агату.

– Она влюблена в него. Это необъяснимо, но это так. Я всегда находила его немного неискренним и мало подходящим для такой школы. Он делает очень приторный вид, когда встречается с некоторыми девицами в коридоре… Однако, – она энергично качнула головой, – хитрец! Вот впечатление, которое он на меня производит. Ему следовало бы больше заниматься физическими упражнениями и принимать холодные ванны, чтобы избавиться от эротических мыслей. Вот, например, мой Август… Знаете, мы скоро поженимся, и это меня радует. Наша любовь чистая и романтичная. Потом, он совсем ребенок и необходимо, чтобы им кто-нибудь занимался. Август не станет разглядывать учениц сальным взглядом. Он понимает разницу между чувствами и всем остальным.

Мисс Баннистер захлопала глазами.

– Эдвард… – почти беззвучно прошептала она и открыла глаза, после чего вновь отключилась.

– Шок! – лаконично прокомментировала мисс Томплинсон. – Что-то она слишком долго не приходит в себя, вам не кажется, лейтенант?

– Да, конечно.

Внезапно мисс Томплинсон взглянула на меня с фотографической улыбкой, изображающей удивление и восхищение.

– Решительный человек! Быстрая рука!

– Простите?

– Так быстро обнаружить, что именно Пирс нанес роковой удар. Высший класс! Лучше всякого кино. Но какой все-таки чудовищный вечер! Если вспомнить об этих двух бедных девочках… Чудовищно! По-моему, этот тип – извращенный монстр, лейтенант, я отдаю себе отчет в том, что говорю. Просто невероятно! Все беды от грязи. Духовной грязи. Если здоровый дух в здоровом теле, такие вещи просто невозможны. Вы согласны, лейтенант?

– Только наполовину: о здоровом теле.

Мисс Томплинсон громко засопела и вновь принялась хлопать по щекам мисс Баннистер. В дверь осторожно постучали. Я отключился от посторонних мыслей и открыл ее. Передо мной оказался испуганно улыбающийся мистер Дикс.

– А что, Агата… простите… мисс Томплинсон… еще здесь? Я вам не помешал, лейтенант?

– Нет, входите же.

– Благодарю.

Когда он робко вошел, его невеста одарила его улыбкой.

– Ты беспокоишься обо мне, мой волк?

Она повернулась ко мне:

– У Августа такие трогательные черты характера; лейтенант. Если он не видит меня в течение двух минут, то сразу же начинает беспокоиться.

– Неудивительно, – наметил я, – он же готовится к женитьбе. Сначала мужья всегда беспокоятся о своих женах, затем этим занимаются женщины.

– Не будьте таким циничным, – проговорила она. – Цинизм – наш злейший враг. Вы должны бороться с ним в первую очередь, хотя бы и с помощью кулаков. Вы сами удивитесь результатам.

– Скорее будет удивлен мой цинизм.

Мисс Баннистер издала тихий мучительный стон и открыла глаза. Дикс, наконец, прочистил горло.

– Любовь моя! – обратился он к невесте.

– Да, малыш?

Я вздрогнул, и меня чуть не стошнило.

– Я бы хотел поговорить с тобой, ненаглядная…

– Август! – в ее голосе послышался упрек. – Ты прекрасно видишь, чем я занята. Мы скоро увидимся, а пока – исчезни.

Дикс с секунду колебался, но все же направился к двери, которую затем тщательно прикрыл за собой. Вскоре мисс Баннистер глубоко вздохнула, и взгляд ее стал осмысленным.