Хедли порылся в своей папке.

— Вот ваши показания, — он вынул лист бумаги. — Вы можете к ним что–нибудь добавить? Вы уверены, что Флей говорил вам, будто его брат снимает квартиру на этой улице?

— Именно так он и сказал, сэр. Он говорил, что видел его где–то здесь.

— Но это не одно и то же. Как именно он сказал?

О’Рурк задумался.

— Он сказал: “У него там квартира, я видел его на той улице”. Да, да, кажется именно так он и сказал!

— Вы уверены в этом? Вспомните!

— Я и вспоминаю! Поставьте себя на мое место. Я не помню дословно, но это еще не значит, что я говорю неправду. Это самое большее, что я могу для вас сделать.

— Что вам известно о его брате? Флей когда–нибудь раньше упоминал о нем?

— Ни разу! Ни слова! Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли: когда я говорил, что знаю Флея лучше всех, это вовсе не означает, что я знал что–нибудь о нем. Никто о нем ничего не знал. Он не из тех, кто после нескольких кружек пива расскажет вам все о себе. Это все равно, что пытаться свести дружбу с Дракулой.

— Самая главная загадка, с которой мы столкнулись, — сказал Хедли, — это невероятность ситуации. Вы видели сегодняшние газеты?

— Да, — глаза О’Рурка сузились, — а что?

— В обоих убийствах преступник использовал какой–то трюк, фокус. Вы говорили, что знаете фокусников–эскапистов и их приемы. Вы не могли бы предположить, какой из них мог быть использован?

О’Рурк засмеялся, демонстрируя два ряда прекрасных зубов

— Вот оно что! Понятно! Послушайте, скажу вам честно: когда я предложил вам испробовать эту веревку, я заметил ваш взгляд. Вы заподозрили меня? Я так и подумал. Успокойтесь, я не способен на такие чудеса. Что касается вашего вопроса… Я здесь не авторитет, а если что и знаю, то предпочитаю помалкивать. Своего рода профессиональная этика. Поэтому я стараюсь не болтать о всяких фокусах с исчезновениями и прочим.

— Почему?

— Потому, — ответил многозначительно О’Рурк, — что, во–первых, большинство людей сильно разочаровывается, когда узнает секрет фокуса. К тому же секрет этот обычно так прост, что люди просто не верят, что их одурачили. Они говорят: “О черт! Не говорите нам обо всем этом! Я видел это всего секунду”. Во–вторых, в фокусе с исчезновением обычно участвует помощник. Это разочаровывает людей еще больше. Они говорят: “Ну, так вам помогали…”, как будто это самое главное.

Он нервно затянулся.

— Странная все же бывает публика. Они идут смотреть фокусы, вы им говорите, что это фокусы, они платят деньги, чтобы увидеть фокусы. И все равно они почему–то разочаровываются, когда узнают, что это не настоящая магия. Когда они слышат объяснение того, как человек выбрался из закрытого ящика или завязанного мешка, который они проверяли, они огорчаются, узнав что это — трюк. Чтобы быть хорошим фокусником–эскапистом, нужно быть хладнокровным, сильным, опытным и быстрым, как молния. А еще — иметь мозги. Но люди предпочитают, чтобы это была настоящая магия, которая не под силу обычному человеку. А на самом деле ни один человек, кто бы он ни был, никогда бы не смог пройти сквозь стену, пролезть в замочную скважину и так далее. Возьмем для примера фокус с завязанным и запечатанным мешком, вот один из способов. Выходит исполнитель — в середине группы людей, с легким мешком из черного муслина или сатина, достаточно большим, чтобы войти туда в полный рост. Он залезает в мешок. Его ассистент затягивает этот мешок примерно на шесть дюймов ниже края и крепко завязывает его длинным платком. Затем люди из публики могут добавить еще узлов, если хотят и запечатать узлы, его и свои, воском, со своими печатями — все что угодно. Бац! Исполнителя закрывает ширма. Через тридцать секунд он выходит, а через руку у него переброшен мешок, все узлы завязаны и опечатаны, как были. Оп–ля!

О’Рурк сделал паузу, затянулся, потом продолжал.

— Теперь, джентльмены, мы подходим к главному. Мешков два, оба совершенно одинаковы. Один из них фокусник сворачивает и засовывает за пазуху. Когда он залезает в мешок и ассистент встряхивает и затягивает его поверх головы исполнителя, появляется на свет дубликат. Он высовывается на шесть дюймов из первого мешка и, черный на черном, выглядит как его верх. Ассистент завязывает дубликат, прихватив самый краешек верхнего мешка, так что снаружи ничего не заметно. Потом идут узлы и печати. Когда исполнитель оказывается за ширмой, то ему остается сбросить мешок, в котором он стоит, спрятать его за пазуху и выйти, держа завязанный и запечатанный дубликат. Вам все понятно? Это очень просто, а публика ломает голову над загадкой. Но когда они узнают, как это делается, они говорят: “А, так вам помогали…”

Хедли, вопреки обыкновению, слушал с интересом, а доктор Фелл — с детским любопытством.

— Я понимаю, — сказал Хедли, — но человек, которого мы ищем, который совершил эти два убийства, не мог иметь помощников! Кроме того, это не фокус с мешками…

— Понятно, — сказал О’Рурк, — тогда я расскажу вам еще об одном эффектном трюке. Его можно демонстрировать на любой сцене, вплоть до открытой площадки, где нет ни потайных люков, ни прочих хитрых приспособлений. Выезжает верхом на коне фокусник в шикарном голубом костюме, на шикарной белой лошади. С ним выбегает группа ассистентов в белых одинаковых костюмах, с обычным цирковым “оп–ля!”. Они сначала бегают по кругу, потом двое ассистентов взмахивают большим веером, который — всего на мгновение — закрывает фокусника. Веер падает — его кидают в публику, чтобы она убедилась, что все — о’кей, а человек на лошади исчез. Он испарился прямо с центра арены. Оп–ля!

— И как же это делается? — спросил Фелл.

— Очень просто! Человек и не покидал арену. Но вы не видите его потому, что шикарный голубой костюм сделан из бумаги — поверх настоящего белого костюма! Когда поднимается веер, он срывает с себя голубой костюм и прячет его под белый. Он спрыгивает с лошади и просто присоединяется к группе ассистентов в белых костюмах. Дело в том, что никто никогда не пытается заранее сосчитать ассистентов и они все вместе уходят. Это — основа большинства фокусов. Вы смотрите на кого–то и не видите его или, наоборот, видите что–то, чего на самом деле там нет.