Хедли открыл дверь Перед ними на тридцать футов тянулся холл, а напротив была дверь, ярко освещенная лампой из лестничного пролета.

— А не могли вы ошибиться, — спросил Хедли, — и на самом деле он не входил в комнату? Это мог быть обман зрения, я слыхал о таких вещах. Я не думаю, что женщина могла напялить маскарадный костюм… черт! Вы же видели их вместе…

— Никакого обмана зрения быть не могло, — сказал Миллз, — я видел всех троих очень ясно. Мадам Дюмон стояла напротив двери, чуть–чуть правее ее. Длинный человек был чуть левее, посередине — доктор Гримо. Длинный вошел внутрь точно и закрыл за собой дверь; оттуда он не выходил. И происходило это все не в полумраке.

— Я не вижу причин для сомнений, Хедли, — сказал доктор Фелл — А что вы знаете о Дрэймене? — спросил он Миллза.

Глаза Миллза сузились. Он заговорил тихо, оправдывающимся тоном:

— Это верно, сэр, что он любопытный тип. Но я знаю о нем слишком мало. Он живет здесь несколько лет, насколько мне известно, дольше меня. Он был вынужден оставить преподавательскую работу, потому что почти ослеп. Он и сейчас почти слепой, несмотря на лечение, хотя с виду этого не скажешь. Он помогает доктору Гримо.

— Он был ранее знаком с Гримо?

Секретарь задумался.

— Не знаю. Я слышал, что профессор знал его по Парижу, где он учился. Как–то раз профессор Гримо вроде как в шутку обмолвился, что мистер Дрэймен однажды спас его жизнь, и назвал его своим самым лучшим другом.

— Да? Интересно. А почему вы недолюбливаете его? — спросил доктор Фелл.

— Я не могу сказать, что я люблю его или недолюбливаю, он мне безразличен.

— Значит, его недолюбливает мисс Гримо?

— Мисс Гримо недолюбливает его? — переспросил Миллз. — Да, мне тоже так показалось, но я не могу быть в этом уверен.

— А почему он так любит маскарады?

— Маскарады? — удивился Миллз. — Простите, я вас не понял. Видите ли, он очень любит детей. У него было двое сыновей, которые погибли несколько лет назад. Это была трагедия. Жена его после этого прожила недолго. Тогда он и начал терять зрение… Он любит играть с детьми в их игры и сам иногда похож на ребенка. Его слабость — это новогодний праздник. Весь год он откладывает деньги на шутихи и фейерверки, мастерит карнавальные костюмы и…

В дверь постучали, и вошел сержант Престон.

— Внизу никого нет, — доложил он, — этот джентльмен, которого вы хотели видеть, уже ушел. Только что был посыльный из больницы, он принес вам вот это.

Он протянул конверт и квадратную картонную коробку, какие бывают у ювелиров. Хедли раскрыл конверт, пробежал глазами записку и выругался.

— Проклятье! Гримо скончался, — оказал он, — прочтите!

Рэмпол через плечо доктора Фелла прочел записку:

“Для старшего полицейского офицера Хедли: Гримо скончался в 11.30. Посылаю вам пулю. Как я и предполагал, она тридцать восьмого калибра.

Гримо находился в сознании почти до самого конца. Он говорил отдельные слова и фразы, которые слышали я и две–три сиделки, но он вероятно бредил и понять смысл слов трудно. Я хорошо его знал, но никогда не слышал, что у него есть брат.

Доктор сказал дословно следующее:

“Это сделал мой брат. Я не думал, что он выстрелит. Бог знает, как он вышел из той комнаты. Только что он был здесь и тут же его не стало. Возьмите карандаш и бумагу, быстрее! Я скажу вам, кто мой брат…”

Тут у него пошла горлом кровь и он умер, ничего больше не сказав. Жду ваших распоряжений относительно тела. Если нужна моя помощь, я всегда к вашим услугам.

Э.X.Питерсон, доктор медицины”.

Они переглянулись. Тайна получила свое логическое завершение, все факты были налицо и имелись свидетели, но за всем этим маячил человек–призрак. Выдержав паузу, Хедли повторил:

— Бог знает, как он вышел из той комнаты.

Доктор Фелл бесцельно прошел по комнате, вздохнул и уселся в кресло.

— Братец Анри, — пробормотал он. — Гм-м, да! Я боюсь, что нам придется вернуться к братцу Анри.

— Черт с ним, с братцем Анри! — раздраженно сказал Хедли. — Сперва надо найти братца Пьера. Он все знает! Почему от констебля до сих пор ничего нет? Где человек, которого он должен был взять в театре? Они что, заснули все?

— Не нужно спешить, — отреагировал Фелл, — именно этого от нас и ждет братец Анри. Предсмертное заявление профессора дало еще одну ниточку…