— Чистая правда. А откуда же вы это узнали?

— Пожалуй что отовсюду. Там, в горах, у людей вообще почти ничего нет. Да и здесь, у вас. Вы не богаты, но кажется, вам никогда и не нужен был большой доход. Вы просто живете, и вам все нравится таким, как есть. Что бы ни происходило.

Вонни вскинула брови.

— Но ведь вы сами тоже не думаете, что счастье можно купить за деньги, нет?

— Нет, но так многие считают.

— Мне кажется, вы отлично справляетесь с задачей просто жить, что бы ни происходило, — заметила Вонни. — Вам это удается просто превосходно.

— Пожалуйста, приезжайте в Ирландию, мы с удовольствием покажем вам страну, — попросил Саймон.

— Мы будем заботиться о вас, как вы заботились о нас, — с надеждой предложила Мод.

— Давайте подождем, пока Деклан и Фиона назначат дату, а там посмотрим, — ответила Вонни.

— Люди всегда говорят “посмотрим”, когда имеют в виду “нет”, — проворчал Саймон.

— Ты очень наблюдателен, Саймон, ты будешь хорошим юристом, — улыбнулась Вонни. Близнецы стали ей по-настоящему близки. Она уже давно не позволяла себе так с кем-то сблизиться.

Позже вечером зашел Такис:

— Где ирландские ребятишки?

— В порту, охотятся на бузуки. Мы с Андреасом и Йоргисом присоединимся к ним попозже. Хочешь пойти?

— Нет. Я хочу поговорить с тобой.

— О боже.

— Именно. Он сбежал. Уехал из Великобритании, хотя этого нельзя было делать. Не появился в участке, как положено, возможно, уехал на однодневную экскурсию во Францию — и не вернулся. Плакали твои денежки.

— Это были его деньги, Такис, и ты это знаешь. Он мог распоряжаться ими, как захочет.

— Он ведь с тобой так и не встретился, да? Не поблагодарил тебя.

— Откуда ты знаешь?

— Со мной связались местные власти. Я говорил с одним человеком, он тебя помнит.

— Все это не важно.

Такис тяжело вздохнул.

— С тобой всегда было бессмысленно разговаривать.

— Есть что-то еще, не так ли?

— О, Вонни, ты читаешь лица, как книги. Почему же ты не прочла лицо собственного сына?

— Я уже сказала тебе, это неважно. Деньги принадлежали ему, он мог потратить их как угодно. Что еще ты хочешь мне сказать?

— Он сидел в одной камере с пареньком из Шотландии по имени Джеки. Джеки попросил передать тебе письмо. Его прислали мне… и я боялся его открывать.

— Почему?

— Я опасался, что он станет попрошайничать.

— И был прав, да, Такис?

— В некотором роде. Но я подумал, что тебе стоит прочесть его самой.

— Очень любезно с твоей стороны, учитывая, что адресовано оно мне.

— Просто прочти, Вонни.

Дорогая мама Ставроса,

Я несколько недель сидел в одной камере с вашим сыном. Он был так счастлив, когда его освободили благодаря вашей щедрости. И я понадеялся, что, может быть, вы состоятельная женщина и сможете внести залог за меня тоже. Это гораздо меньшая сумма, чем для Ставроса. Я всю жизнь буду работать, чтобы вернуть вам деньги. Я был бы так благодарен вам, я сделал бы для вас что угодно.

Ставрос — неплохой парень, он просто очень запутался. Он видит все черным и белым, он не понимает, что мир серый. Он сказал, что когда был маленьким, у вас с ним было много проблем. Когда он рассказал подробнее, оказалось, что дело было только в алкоголе, а ведь пьют все. Но он не намерен прощать.

Ставрос позвонил мне один раз, когда его уже выпустили. Ему нужен был кое-чей адрес. Я спросил, повидался ли он с вами, оказалось, что нет. Я спросил, неужели он не испытывает благодарности, а он ответил, что, должно быть, вас совсем загрызла вина за прошлое, иначе вы никогда бы не нашли таких денег на его залог. Он сказал, что когда-то задумывался, не слишком ли жесток с вами, но теперь точно понял: вы сами знаете, что разрушили его жизнь и сделали его таким, какой он есть.

Я пишу вам об этом только потому, что я был бы совершенно другим. Пожалуйста, мама Ставроса, поверьте мне, я был бы так благодарен, я заботился бы о вас, когда вы состаритесь.

Ваш Джеки Макдональд

Когда она подняла глаза, Такис смотрел в окно, на крыши, спускающиеся к гавани. Он не хотел встречаться взглядом с Вонни. Он попытался как-то переменить положение, чтобы вся его поза не кричала громко и яростно: “Я же предупреждал!” Она осталась ни с чем, как ее и предупреждали.