— Я сбегаю наверх за пижамой и халатом для тебя.

Розмари Уолш обходила дом. Она заглянула за кресла и диваны: не проглядели ли уборщики упавшие бокалы или столовые приборы. Она внимательно осмотрела кухню. Надо признать, сотрудники этой ресторанной службы оказались на высоте, как и было обещано: дом выглядел идеально. Оставшуюся еду упаковали, подписали и убрали в холодильник и морозильную камеру. Карл подошел так тихо, что, когда он заговорил, Розмари подскочила.

— Мама, не могла бы ты пройти в гостиную, будь так добра. Нам нужно поговорить.

— Почему не здесь?

— Папа спит в кабинете, я не хочу его тревожить.

— Ты не должен позволять ему выбирать легкий путь. Он никогда не поправится, если не будет прилагать усилий.

— В гостиную, мама.

Розмари пожала плечами.

Карл сел на барный стул.

— Тебе же неудобно.

— Да, мама, мне на самом деле неудобно, — заметил он.

— В чем дело, Карл? Мы все устали. Твой разговор не подождет до завтра? Прием удался, не правда ли?

Он ничего не сказал.

— Я хочу сказать, это “Алое перо” стоит недешево, но, честное слово, они обслуживают клиентов по высшему разряду. И мне кажется, с гостями они вели себя очень вежливо, даже если при общении с собственно работодателями проявили чуть меньше такта, чем хотелось бы.

— Так персонала было достаточно?

— Да, кроме того, двое молодых людей — очевидно, стажеры — достались нам бесплатно. И представь себе, оказалось, что они родственники Митчеллов, семьи юристов.

— Значит, людей хватало?

— Да. Мне кажется, все удалось прекрасно. А ты как считаешь?

— И дополнительные помощники были не нужны?

Розмари не понимала, куда он клонит.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Я просто хочу понять, почему ты попросила Аню пойти в кухню и вымыть посуду?

— О боже. Она что, нажаловалась тебе? Я всего лишь попросила ее слегка помочь.

— Зачем ты это сделала?

— Потому что на кухне ей привычнее, милый. Карл, я знаю, ты всячески ратуешь за равенство, но она — всего лишь маленькая полячка-посудомойка. Она приехала сюда на пару лет, чтобы заработать пару евро и потом вернуться обратно. Больше она ничего собой не представляет и сама это прекрасно знает. Она была совершенно счастлива помочь с мытьем посуды.

— Но тебе ведь не пришло в голову просить помочь на кухне других гостей?

— Карл, пожалуйста, будь благоразумен.

— Я благоразумен. Она была гостьей. Моей гостьей. Я так и не встретился с ней, потому что ты выставила ее, заставила работать на тебя, хотя — ты сама это признаешь — рабочих рук и так было вполне достаточно.

— Послушай, она чувствовала себя не в своей тарелке.

— Неправда. На ней было прекрасное платье. Она сделала новую прическу. Она истратила больше недельного заработка на подарок для тебя…

— О боже, она и правда дала мне какой-то сверток. Где он? Не знаю, куда он делся.

— И в качестве благодарности за все это ты отправила ее на кухню, потому что там она чувствует себя как дома.

— Хватит, Карл, я была добра к ней.

— Нет, мама. Ты никогда ни к кому не была добра. Ты никогда не была добра ни к отцу, ни ко мне и особенно ни к кому, кем, как тебе кажется, ты можешь помыкать.

— Я знаю, что ты испытываешь к ней теплые чувства, Карл, но это недопустимо. Она из другого мира. Я знаю, они усердно трудятся, но они не такие, как мы.

— Пожалуйста, немедленно прекрати!

— Я не шучу! У тебя так много друзей и могло бы быть еще больше. Эта девушка — просто никто.

— Я отношусь к ней очень нежно… Если подумать, я, пожалуй, люблю ее.

— Пожалуй! — фыркнула мать.

— Да. Пожалуй. Потому что я не уверен. Я ничего не знаю о любви. Отец искренне любит тебя. Я не знаю почему, и от него я ничего не узнал о любви. Ты любишь только вещи. Ты не любишь людей, так чему я мог научиться у тебя?

У Розмари был встревоженный вид.

— Ты не можешь любить эту девушку, Карл. Тебе жаль ее. И ты это знаешь. Она повиснет на тебе камнем, ты не сможешь двигаться дальше.

— Куда?

— К нормальной социальной жизни, такой, как сегодняшний вечер. Она не справится, не усвоит наш стиль.

— И ты предположила, что лучшим способом помочь ей “справиться” и усвоить, как ты говоришь, “наш стиль” будет выставить ее с приема, куда ее пригласили. Может, ты для разнообразия вдумаешься в свои собственные слова?

— Я просто хотела избежать неловкости. Только и всего. — Розмари не собиралась сдаваться.