— Ясно. Может, все-таки пригласить врача? Тогда мы поймем, как обстоят дела.

— Да-да, я так и сделаю, — согласилась Хилари.

Эта женщина успокоила ее. Можно справиться даже с нынешней ситуацией. Она больше не одинока.

На следующий день, когда приехал доктор, мама спокойно собирала головоломку. Он не найдет никаких симптомов и, возможно, решит, что она совершенно здорова.

Джессика решила, что доктор Грин приехал взглянуть на Хилари.

— Она слишком много суетится, доктор, — доверительно поделилась с врачом Джессика. — Тревожится о работе, обо мне, о том, что никогда не случится. Она всегда была такая.

Хилари резко подняла голову. Что-то изменилось в голосе ее матери, она теряла связь со своей нормальной, рациональной частью. Хилари теперь умела отслеживать признаки.

Она оказалась права.

Хилари сидела и слушала, как ее мама рассказывает врачу, что Хилари так и не вышла замуж и это ужасно грустно. Слишком разборчивая у нее дочка — и слишком серьезная.

— А юный Ник? — мягко спросил доктор Грин.

— Ник? Ник? Вы говорите об этом молодом бродяге? Дайте-ка я расскажу, что он украл у меня — не пойму, как Хилари доверяет ему дом…

Вердикт был однозначен — тяжелая форма старческого слабоумия, необходимость в постоянном уходе.

В следующие выходные Хилари отвезла мать посмотреть на “Сиреневый двор”. Их встретила Клэр Коттер, как обычно, готовая поддержать и успокоить Хилари. Она прочитала заключение врача, а затем они втроем прогулялись по дому и саду.

Джессика заявила ясным и звонким голосом, что она очень благодарна за чай и прогулку, но теперь предпочла бы поехать домой, будьте так любезны, она достаточно налюбовалась на это место и на незнакомых стариков. Теперь она хочет домой.

С этого дня Джессика ни на минуту не оставалась дома в одиночестве.

Хилари, Ник и Аня распределили между собой дежурства. Приятная соседская пара, Гари и Лиза, тоже присматривали за ней. Ничего дурного не могло произойти.

Хилари вздохнула с облегчением. Она не обязана поступать так, как многие другие, избавляться от матери и помещать ее в дом престарелых, потому что дома для нее больше нет места.

Две недели спустя Хилари проснулась, услышав, как хлопнула дверь. Она вскочила посмотреть, в чем дело. Комната матери и ванная были закрыты. Распахнутой оказалась входная дверь, которая на глазах Хилари еще несколько раз ударилась о тяжелый мраморный порожек. У Хилари перехватило дыхание. Ведь мама не могла сама открыть дверь? Ее всегда запирали на ночь, а ключ клали в вазу на столике. Хилари трясущимися руками перевернула вазу. Ключа не было. Она заглянула в мамину спальню и в ванную. Никого.

— Ник, Ник! Бабушка ушла на улицу! — закричала она. Но часы показывали всего три часа ночи, Ник еще не вернулся. Он собирался на концерт и в клуб, сейчас там все в самом разгаре. Хилари торопливо натянула теплые брюки, набросила пальто. Господи, пожалуйста, только бы мать ушла не слишком далеко.

Хилари бросилась бегом по улице сквозь морозную ночь. Кто все эти люди, куда они едут в такое время? Можно подумать, это нормально — в три часа ночи находиться на улице! Она остановилась, Пытаясь сообразить, куда могла пойти мать. Невозможно угадать. Хилари озадаченно огляделась — и увидела.

Вдалеке мигала сирена, на дороге стояли полицейские, направляя машины в объезд. Там произошел несчастный случай.

У нее закружилась голова, и она оперлась о припаркованную машину. Может быть, это не мама. На дороге происходит куча аварий.

На негнущихся ногах Хилари отправилась к месту катастрофы. Вокруг уже собралась толпа, ожидали приезда “скорой помощи”. Немолодая пара сидела на стульях, которые кто-то принес для них из соседнего дома. Мужчину трясло.

— Она выскочила из ниоткуда, просто вдруг выросла перед машиной в ночной рубашке. Ее глаза… она ничего не видела. Она не понимала, где находится. Господи, кто-нибудь, скажите, она еще дышит?

На лицах окружающих читался отрицательный ответ. Хилари медленно подошла ближе.

Тело прикрывала какая-то накидка, но из-под нее выглядывали знакомые тапочки. Хилари покачнулась и схватила полицейского за руку, чтобы не упасть.

— Это моя мать, — проговорила она. — Я знаю, это она. Это ее тапочки.

И она почувствовала, как сползает на землю.

Когда Хилари пришла в себя, толпа еще не разошлась. Приехала “скорая помощь”, и Хилари смотрела, как тело ее матери грузят в машину. Затем чьи-то многочисленные руки помоги Хилари встать и забраться в кабину. Ей сказали, что у нее шок и она нуждается в медицинской помощи. Прежде чем они уехали, Хилари попросила:

— Пожалуйста, кто-нибудь, скажите этому бедолаге, что он не виноват. Моя мама страдала слабоумием, ему не за что себя винить…

Она села в “скорую” рядом с безжизненным телом Джессики.

По этой самой дороге две недели назад они ехали в “Сиреневый двор”. Почему она не послушалась ничьих советов, почему не отвезла маму туда? Тогда не было бы всего этого кошмара и Джессика была бы жива. Во всем виновата Хилари. Она знала, что чувство вины будет преследовать ее до конца жизни.