— Мы были бы очень благодарны советской стороне за любую помощь, — заверил Айдит.

— Есть ещё одна опасность для вашей страны, — сказал Серов. — Военные. Они пытаются заниматься не тем, чем им положено.

Иван Александрович имел в виду очень спорное решение Сукарно допустить военных к участию в политической и экономической жизни Индонезии. Весной 1957-м это решение ещё не было принято, но Серов помнил, что оно в итоге привело Индонезию к неконтролируемой коррупции и грызне всех со всеми.

— Я сам военный, поэтому скажу как есть, без политесов... В общем, все национализированные предприятия должны оставаться строго в государственном подчинении, — продолжил свою мысль Серов. — Ни в коем случае не следует передавать их в частные руки, особенно нельзя подпускать к управлению ими военных и бюрократов. Лучше всего назначать руководителями людей, которые уже работают на этих предприятиях, они хоть что-то в этом понимают.

А если товарищ Сукарно будет пытаться раздать каждому бюрократу или генералу в кормление по заводику, ничего хорошего из этого не получится. Бизнес вести они не умеют, соответственно, реальное управление на этих предприятиях так или иначе постепенно захватят китайцы. Они у вас на ваших местных женщинах ещё жениться и фамилии менять не начали, чтобы у них бизнес не отбирали? Так скоро начнут, не прозевайте.

Субандрио, Айдит и Ньото снова переглянулись. Китайцев в Индонезии жило много, и народной любовью они не пользовались, в основном из-за своей изворотливости. Сукарно всеми силами пытался выдавить китайцев из бизнеса, и из страны, а они так же всеми силами сопротивлялись.

— Если китайцев и военных допустить к управлению предприятиями, — сказал Серов, — Первое, с чем вам придётся столкнуться в этом случае — это коррупция среди военных и бюрократии, их сращивание с китайской диаспорой и вывоз капиталов в иностранные банки. Затем военные быстро сообразят, что быть здоровым и богатым лучше, чем бедным и больным. Им и так не нравится, что президент Сукарно допустил в парламент коммунистов, а тут они быстро смекнут, что если коммунисты придут к власти, то с бизнесом военным придётся распрощаться. Как думаете, будут они и дальше сидеть, сложа руки, или всё же попытаются сохранить своё положение? Я полагаю, они скорее вырежут под корень всех коммунистов в Индонезии, чем расстанутся с бизнесом.

Несмотря на крайне эксцентричную манеру разговора, Субандрио Серова понял.

— Вы правы, товарищ Серов... Это очень серьёзная опасность, — согласился министр. — Я обязательно постараюсь удержать президента Сукарно от этого шага...

— Вот это правильно, — согласился Хрущёв. — Армия должна заниматься боевой подготовкой и оборонять страну от внешних врагов. А у вас ещё и внутренних сепаратистов хватает.

— К сожалению, — подтвердил Айдит. — С мятежом на Суматре и Сулавеси нам, полагаю, удастся справиться, при помощи военных и экономических мер воздействия, но я сильно опасаюсь, что этот мятеж — не последний.

— Совершенно точно не последний, — кивнул Серов. — По некоторым данным, США и Тайвань готовят ещё одно восстание сепаратистов. Скорее всего, они сделают ставку на мусульманскую партию Машуми и её лидера Правиранегара.

Иван Александрович говорил о готовящемся восстании на Сулавеси и Западной Суматре, где 15 февраля 1958 г. было образовано Революционное правительство Республики Индонезии во главе с одним из лидеров партии Машуми — Правиранегарой.

— Мы подозревали что-то подобное, — медленно произнёс Субандрио. — Надеюсь, вы поделитесь с нами более подробной информацией, если получите её?

— Обязательно, — подтвердил Серов. — Тут вот какое дело. Если я ошибаюсь, пусть индонезийские товарищи меня поправят, но в целом ситуация в Индонезии мне сейчас видится так. Основные политические силы — Национальная партия, Коммунистическая и Социалистическая партии — поддерживают президента Сукарно. В оппозиции к нему — правые партии, исламские фундаменталисты из партии Машуми. К тому же очень заметную роль в политической обстановке играют военные.

— Всё верно, — подтвердил Ньото. — Среди военных много сторонников правых, но при этом многие из них — герои войны за независимость, уважаемые люди...

— Ещё китайцев не упомянули, — добавил Семаун. — Китайская диаспора в Индонезии весьма многочисленна, и себе на уме.

— С китайцами всё не так однозначно, — заметил Айдит. — Они хоть и торговцы, но многие из них вполне прокоммунистически настроены, и поддерживают не Тайвань, а Китайскую Народную Республику. Если мы сумеем это использовать, то и с КНР отношения не испортим, и сами выиграем. Против китайцев у нас настроены по большей части исламские радикалы.

— Надо будет попробовать наладить отношения с китайской диаспорой, — предложил Ньото. — Если удастся донести до них, что в случае своей победы исламские фанатики вырежут их вместе с коммунистами, возможно, мы сумеем перетянуть их на свою сторону. А в этом случае можно будет рассчитывать на помощь Китая.

— Президент Сукарно к коммунистам относится хорошо, — заверил Субандрио. — Он очень ценит поддержку Коммунистической партии.

— Вот только у нас есть сведения, что среди военных и мусульман это нравится далеко не всем, — заметил Серов. — Весьма вероятно, что разведки США и Тайваня попытаются рано или поздно организовать провокацию, например, поднять восстание против военных, или убрать некоторых наиболее прославленных генералов, чтобы потом свалить вину на коммунистов и организовать ответные репрессии. И вот тогда, уж поверьте, военные вместе исламскими фанатиками из партии Машуми завалят трупами коммунистов всю Индонезию. Если только ваша Коммунистическая партия не найдёт способ, к примеру, столкнуть между собой военных и Машуми, и не пускать военных к управлению бизнесом в стране. Пусть они будут заняты друг другом.