Шрифт:
На это Борис Спиридонович в ответной телеграмме полпреду от 29 февраля 1936 года указал, что, поскольку Чан Кайши «все еще колеблется и все еще не решил для себя окончательно вопроса о сопротивлении японской агрессии», наши заявления должны находиться «в соответствии с теми неопределенными позициями, которые он сам занимает…
В Вашей беседе с Чан Кайши Вы должны по-прежнему исходить из того, что соглашение между СССР и Китаем несравненно более выгодно для Китая, чем для Советского Союза».
Летом 1936 года Борис Спиридонович получил политический доклад полпредства, в котором анализировалось внутриполитическое положение в Китае в 1935–1936 годах. Ему как заместителю наркома в вопросах отношений с Китаем приходилось больше полагаться на полпредство, поскольку китайское руководство почему-то не доверяло своим дипломатам, находившимся в Москве, и предпочитало, боясь утечки информации, вести переговоры с советскими дипломатами в Нанкине.
Борис Спиридонович читал доклад, подчеркивая синим карандашом заинтересовавшие его места. В докладе отмечались глубокие антияпонские настроения среди китайской интеллигенции и буржуазии, особенно наглядно проявившиеся в студенческом движении.
«Неизбежность столкновения Чан Кайши с Японией, — констатировало полпредство, — пусть не для защиты Севера, пусть только для защиты центральных провинций, ставит в порядок дня вопрос о создании единого фронта. Популярность идеи единого фронта среди китайской молодежи (как это показало студенческое движение), среди массы интеллигенции (как это показывают многие официальные и неофициальные выступления их), среди рядовых гоминьдановцев… и, наконец, среди части лидеров гоминьдана не оставляют никаких сомнений в том, что вопрос о едином фронте в Китае безусловно назрел».
Борис Спиридонович не мог не согласиться с этим совершенно четким выводом. Он вспомнил недавнюю информацию полпреда, в которой говорилось, что один из генералов, Чжан Сюэлян, не только в принципе за соглашение с красными армиями для общей борьбы против Японии, но что даже фактически заключил перемирие с коммунистами. Стомоняков задумался о метаморфозах жизни: отец Чжан Сюэляна — маршал Чжан Цзолинь, некоронованный король Маньжчурии, был ярым антисоветчиком, антикоммунистом и «большим другом Японии, павшим от руки наглых террористов», как писали токийские газеты. А теперь сын его одним из первых прокладывает путь к антияпонскому единому фронту.
Д. В. Богомолов видел все тонкости политической игры Чан Кайши. Отметив в докладе, что не только часть лидеров гоминьдана, но и сам Чан Кайши понимает, что успех сопротивления в антияпонской войне будет возможен только после прекращения всех раздоров между отдельными политическими группировками, полпред делал вывод:
«Чан Кайши, однако, понимает и то, что соглашение о едином фронте предполагает развертывание сил всех прогрессивных элементов в стране и неизбежную демократизацию всей системы, а это как раз самое последнее, на что он может пойти». Из этого следует, что, «как бы Чан Кайши ни понимал необходимость единого фронта для борьбы с Японией, он пойдет на него только тогда, когда будет к этому принужден событиями: только после того, как война с Японией станет фактом, он может пойти на соглашение о едином фронте».
Борьба за единый фронт в Китае активизировалась. Все попытки гоминьдановской клики противостоять этому всенародному Движению и договориться с японцами терпели неудачу.
В декабре 1936 года произошел так называемый сианьский инцидент, который вновь поставил Китай на грань междоусобной войны. В ночь на 12 декабря Чан Кайши и группа сопровождавших его гражданских и военных деятелей центрального правительства были арестованы в городе Сиань патриотически настроенными офицерами из армии маршала Чжан Сюэляна. Эта акция, как оказалось, была проведена с согласия некоторых руководителей китайской компартии.
В ряде органов японской и китайской печати пытались взвалить вину за сианьские события на СССР, обвинив его в неискренности: мол, на словах выступает за создание единого фронта, а на деле способствует разжиганию гражданской войны.
В ответ на это Советское правительство и лично Б. С. Стомоняков предприняли энергичные усилия, чтобы убедить центральное правительство в непричастности СССР к этим событиям. «Правда» в передовой статье от 14 декабря 1936 года писала: «Политике раздробления и закрепощения Китая, политике создания хаоса, выгодного врагу, противопоставляется политика объединения и консолидации всех сил для защиты подлинной независимости Китая».
Через две недели сианьский инцидент был ликвидирован, и Чан Кайши возвратился в Нанкин. Решающую роль в этом деле сыграли китайские коммунисты, на практике осуществлявшие решения VII конгресса Коминтерна, призвавшего к созданию единого фронта в борьбе против фашизма и войны.
Б. С. Стомоняков в телеграмме временному поверенному в делах СССР в Китае И. И. Спильванеку писал: «Выразите наше полное удовлетворение тем, что конфликт закончился без кровопролития и без гражданской войны, и заявите еще раз, что мы искренне желаем полного объединения и укрепления всего Китая».