Шрифт:
Он не совсем хорошо понял, о чем его спрашивают.
— Пять и ноль… я говорю, пять и ноль…
И человек в кожаной куртке покрутил указательным пальцем над затвором карабина.
— Ну?..
Затем нахмурился и добавил, мигнув веками:
— Тут отчеканено.
— А, — сказал Петька, догадавшись, наконец, в чем дело, — это пятьсот…
Человек в кожаной куртке снова поднес карабин к глазам и через секунду снова глянул на Петьку из-под густых черных бровей.
— Пятьсот?
— Пятьсот… Только вы, дяденька, зачем?.. Вы мне ее отдайте, винтовку.
Человек в куртке опустил карабин к ноге и сейчас же, едва карабин коснулся о землю углом приклада, отсторонил его от себя и потом оглянул его сверху вниз от конца ствола до приклада.
— Хе, — сказал он, — винтовка. Какая это винтовка?
Снова он бросил короткий взгляд по карабину и снова остановил глаза на Петьке.
— Так на пятьсот?
Человек в кожаной куртке, очевидно, не был злой человек…
Правда, он говорил насмешливо и несколько пренебрежительно, но Петька видел, что в душе он ничего не имеет ни против него, ни против его винтовки.
Может-быть, он только не доверял цифрам, выставленным на прицеле винтовки.
— Отдайте дяденька…
Петька протянул к нему руку.
— Чего?..
Человек в кожаной куртке шевельнул бровями… Чуть-чуть обозначились на разгладившемся теперь лбу лёгкие морщинки.
— Я говорю, зачем она вам…
Петька все держал руку протянутой…
— Да на!..
И человек в куртке двинул было винтовкой в сторону Петьки… Сейчас же, однако, он задержал винтовку…
Даже немного нагнул ее к себе…
— Заряжена!
— Заряжена… и курок поднять.
— Можно стрелять?
— Можно, — сказал Петька хмуро и опустил руку.
Человек в куртке оглянулся кругом, поднял потом карабин к плечу и прицелился в молоденькую березку, толщиной вершка в полтора…
Он потянул за спуск, потом отпустил спуск, потянул опять и опять отпустил.
Небольшой вороненый курок сзади затвора оставался неподвижен…
— Что же это? — сказал человек в куртке, повернув лицо в Петькину сторону, и потом потрогал спуск… — Ви!.. не действует.
— Она с отказом, — проговорил Петька по-прежнему хмуро.
Он все более переставал бояться человека в куртке.
— Как с отказом?…
— Сперва спуск идет слабо, как на ниточке, а потом, как упрется, тут и спускай…
На лице человека в куртке изобразилось недоумение.
Несколько секунд он смотрел на Петьку молча, потом произнес, вздернув брови:
— Ф-э…
И выставил между зубами кончик языка.
Потом крякнул и сказал:
— Теперь чую…
Вскинул карабин, прицелился и выстрелил. Березка вздрогнула и медленно с легким треском повалилась в кусты, как подрезанная.
Петька даже сам не ожидал такого эффекта.
До сих пор ему еще не приходилось стрелять из своего карабина разрывными пулями…
Громко, почти с отчаянием он крикнул:
— Отдайте, дяденька!..
Но человек в куртке взял карабин под мышку и пошёл прочь, не особенно торопясь и не взглянув больше ни разу на Петьку, будто он никогда его и не видел, будто Петьки тут и не было.
Он шел и говорил, качая головой:
— Ну-ну…
Казалось, это он не у Петьки отобрал винтовку, а купил ее в магазине, попробовал и теперь несет домой чтобы повесить на гвоздик у себя над кроватью.
III
— Дяденька!..
Человек в куртке шел впереди Петьки также неторопливо, не оборачиваясь, и продолжал рассуждать сам с собою:
— О-о… Да… Это точно… Это можно сказать…
И качал головою.
Вдруг он остановился.
Взглянув через плечо на Петьку, он спросил:
— Ты чей?
— Чужих, — ответил Петька…
Человек в куртке пошел дальше.
Сделав несколько шагов, он опять остановился.
— Так Чужих?
— Чужих.
— Гм… А откуда?
Петька назвал свою станицу.
— Гм, — опять сказал человек в куртке.
Петька видел, как он крепче прижал карабин под мышкой. — Дяденька!..
Даже слезы навернулись на глазах у Петьки. Не отрываясь, он смотрел на рубчатый изящный задок своего карабина…