Шрифт:
Он совсем перестал дышать, повел спуск и потом нажал на него.
Гулко хлопнул выстрел.
Землянка наполнилась дымом… Дикий рев был ответом на выстрел.
Потом все стихло…
Только медведь глухо рычал и царапался в дверь.
— Васька назад! — крикнул вдруг Семен, поднимаясь с койки.
Он поглядел на Петьку и сказал:
— Подранил…
И закачал головой.
— Эх, ты…
— А разве вы не спали?
— Стало, проснулся…
— Чего же вы…
Петька не договорил… Он подумал, что, пожалуй, Семен, обидится, если он попрекнет его, зачем он не стрелял, когда видел зверя.
Семен сел на койке, свесив ноги.
— А ты чего лез — заворчал он — когда тебя не спрашивали… Шкуру только взодрал ему на затылке.
Петька хотел было возражать, но промолчал опять.
Он сообразил в эту минуту, что стрелял по тигру не разрывной пулей… Верно, он перепутал патроны… Густой дым продолжал еще клубиться в землянке, черный, смрадный… А патроны с разрывными пулями были у него снаряжены бездымным порохом…
VII
Медведь продолжал ворчать и царапаться в дверь.
Несколько раз он поднимался на задняя ноги и, опершись о дверь передними обнюхивал ее, водя носом по доскам.
Семен крикнул на него еще раз:
— Васька, назад!
Медведь поворотил к нему голову.
— Назад! — крикнул опять Семен и топнул босой ногой по полу.
Медведь тяжело улегся на прежнее место возле двери. Но он не спускал глаз с двери и от времени до времени с шумом втягивал через ноздри в себя воздух.
Семен стал одевать сапоги.
— Дяденька, — окликнул его Петька.
Натягивая сапоги за ушки Семен глянул на него снизу-вверх, не поднимая головы исподлобья одним глазом.
— А?
— Стало, она тут еще, тигра.
— Известно, туто…
Семен натянул сапог совсем, встал и притопнул им по полу, согнув спину и продолжая держать за ушки.
— В кустах, небось!
— Под дверью лежит.
— Под дверью?
— Теперь хоть до вечера сиди тут, не уйдет, — сказал Семен, опять сел на койку, разостлал с краю на койку портянку, поставил на нее ногу пяткой в один угол, а пальцами в другой, и стал обертывать портянку вокруг ноги. Потом сунул ногу в сапог, охватив ее левой рукой возле щиколотки.
Он опять поглядел на Петьку.
— Ты видал, когда, как кошка сторожит мышь?
Петька кивнул головой.
— Сколько раз.
— Так оно и тут. Тигра — кошка, а мы с тобой мыши… А это нора…
Он повел глазами по землянке.
— И значит, мыши забились в нору, а кошка сидит и ждет. Как чуть что, сейчас и будь здоров… К себе утащить. Чуешь?..
— Чую, — сказал Петька.
Семен встал с койки, завязал ремешки вокруг сапог и, снова повернувшись к койке, поставил ногу коленом на край койки и потянулся рукой в угол.
В углу, почти совсем скрытая козьими шкурами, служившими ему подушкой, стояла его винтовка. Виден был только конец её ствола, когда-то вороненого, но теперь от времени, потерявшего окраску и блестевшего тускло и неровно мутным серым металлическим блеском.
Он достал винтовку.
Винтовка оказалась берданкой военного образца, с длинной прямой почти по самое дуло ложей, схваченной со стволом железными кольцами, с стойкой для штыка; ложа вся тоже слиняла, лакировка сошла и весь приклад был покрыт цапинами и царапинами.
Затем Семен снял со стены широкий кожаный самодельный пояс с пришитыми к нему гнездами для патронов.
— Солдатское, — сказал Петька.
Семен метнул глазами в его сторону и ничего сначала не сказал, а потом пробормотал:
— Моя, брат, не выдаст…
Отер ствол рукавом своей куртки и, отодвинув затвор, вставил патрон.
Патрон легко вошел только до половины.
Видно, он уж не один раз служил Семену и его сильно раздуло.
Охватив берданку одной: рукой возле казённика, снизу, другой рукой Семен стал вгонять дальше патрон затвором.
Затвор защелкал, залязгал…
Экстрактор цеплялся за заплечки патрона и отскакивал опять.
Патрон туго подавался вперед.
Наконец, Семен, с силой ударив затвором в последний раз, поставил рычаг затвора на должное место.
— Готово, — сказал он; отвел ударник на предохранительный взвод и положил берданку на койку.
— И вы всегда так? — спросил Петька.
— Чего?
По лицу Семена пробежала тень… Он покосился на Петькин карабин и стал еще мрачнее.
— Чего?