Казалось, андзица одновременно обрадовало и потешало то, что мальчишка встал в боевую стойку. Кроме лука за спиной и кривого ножа, у него, судя по всему, другого оружия не было. Сшибу одним щелчком, решил андзица. А вот реакция и, конечно, редкое оружие – годзука, хороший повод для знакомства.

Самого удара андзица не видел, хотя и стоял рядом в толпе, – просто сопоставил факты и пришел к вполне определенным выводам: ведь Натабура ближе всех находился к убитому. А андзица знал, что хидзири – святые монахи Танамэ, воспитывали себе замену. Не спустился ли этот запыленный мальчишка с гор?

– Это почему? – нахмурившись, спросил Натабура, чувствуя, что ему теперь не догнать хаяка-го.

Андзица засмеялся:

– Долго объяснять. Как ты это сделал? – угрожающе, как бык, наклонил голову.

От него исходил все тот же знакомый запах. Такубусума, вспомнил Натабура. Странно! Это дерево росло в горах Коя, но его волокнистая древесина ни на что не годилась и к тому же испускала резкий пьянящий дух. Правда, изредка из нее делали обухи топоров, предварительно вымочив. Вода от этого становилась желтой и вонючей. Рыба в ней не жила, а люди травились. Но сильнее всего пахла не сама древесина, а огромные белые цветы, на которые не садились даже пчелы, а только огромные, жирные мухи. Для человека же цветы были ядовитыми.

– Хоп?.. – равнодушно переспросил Натабура, пряча годзуку и из упрямства не обращаясь к собеседнику почтительно – сейса. Какое-то странное чувство остановило его, словно он общался с нечеловеком.

Перед андзица стоял робкий и скромный подросток. Только глаза выдавали в нем опасного противника. Впрочем, они тут же сделались сонными и равнодушными. Кто-то его этому обучил, с удивлением подумал андзица, кто-то опытный и дальновидный. Или мне показалось? Если бы только андзица знал, что этот прием назывался «спрятать дух» или вообще – «дух пустоты», он бы отнесся к Натабуре еще более настороженно. А он всего лишь подумал: «Надо присмотреться. Может быть, это то, что мы ищем». Единственное, он не разглядел под ветхой одеждой Натабуры – тела, мускулистого и прокаченного до последней мышцы. Разве что из-под рваных штанин выглядывали икры – рельефные, длинные и плоские. Но такие икры были и у пастухов, и у воинов, да мало ли у кого.

– Можешь не отвечать. Дело хозяйское, – усмехнулся андзица. – Но ты ведь хочешь спасти своего друга?

– Предположим, – Натабура внимательно следил за глазами андзица, пытаясь угадать его намерения.

Кто он? Может быть, бес из тех книжек, которые привозили с запада? Бесов в человеческом обличии я никогда не видел.

Но андзица тоже обладал искусством запутывать мысли. К тому же он был старше и имел больше жизненного опыта.

– Вначале мы с тобой поедим, а потом я расскажу, как это сделать, – андзица шагнул в сторону раскаленной дороги, приглашая Натабуру следовать за собой и одновременно подчиняя своей воле.

– Я не хочу есть, – упрямо мотнул головой Натабура, помня, что учитель Акинобу за еду всегда платил.

– Прекрасно, – обернулся андзица, – поест хоть твоя собака.

– Хоп! Мы сыты, – упрямо сказал Натабура, придерживая Афра за загривок.

Казалось, Афра все понял и не прочь был поживиться за чужой счет, потому что вежливо вырвался, блеснув глазами, и отбежал на пару шагов. Натабура подумал, что пора сделать для друга ошейник.

– В местных харчевнях подают молочного поросенка.

Рот у Натабуры наполнился слюной. И хотя на родине у них поросятину не ели, им с учителем Акинобу приходилось довольствоваться любой пищей, которую они находили во время длинных дорог. Кими мо, ками дзо! Слишком все просто для ловушки, словно рассчитано на дураков, подумал Натабура.

– Ты хочешь попасть в Карамора? – искушал андзица.

Ясно было, что речь идет о черном замке-ямадзиро. Натабура невольно поднял глаза на громадину, заслоняющую солнце:

– С чего ты решил?

Монах ему не нравился все больше и больше. Он не собирался драться, но помыслы его были черны и сокрыты Богом лести, Мотасэ – существом непостоянным, как деревенский пьяница.

– А куда еще могут потащить твоего друга?! – с плохо скрываемым превосходством произнес андзица.

В отношении Натабуры у него вызревали вполне очевидные планы. Для начала сделаю его сотником. Пусть набирается опыта. А там посмотрим. Андзица и не подозревал, что Натабура стоит тысячи сотников и что он уже участвовал в самых крупных сражениях Нихон.

– Значит, Карамора, – вздохнул Натабура, хотя название ему ни о чем не говорило.

Не было такого названия в книгах, вот в чем дело, как не было и названия страны Чу и еще много чего, например, игры сугоруку. А это значит, подумал он, или я забрался так далеко, что об этом не написано ни в одной из книг, или… или… в другой мир! Впервые Натабура подумал о том, о чем боялся думать. Если это действительно так, то домой мне никогда не попасть, с горечью решил он. Вот почему я вроде бы все узнаю и одновременно не узнаю.

Перспектива же лазать по черным стенам Карамора не особенно пугала его. Помнится, что года три назад они с учителем Акинобу пробрались таким образом в сердце Анэгуа – цитадели гокё – и скопировали план подземной части крепости. Туннель вел к реке Оадэ. Гокё тогда проиграли. Их лодки были сожжены, а на выходе ждала засада. Правда, это не привело к окончанию вражды, а только разожгло ее еще больше. «Мир вообще создан не так, как нам хочется», – сказал тогда учитель Акинобу и прекратил принимать шпионские заказы, хотя выполнение их получалось у него наиболее успешно. Приятнее всего было путешествовать без явной цели, выискивая ее из слухов и сплетен, а ночью у костра анализируя услышанное, и выбирать цель. Они вдвоем никогда не возвращались из путешествий без какой-либо добычи. В этом был величайший талант учителя Акинобу.