найдены или, не приведи господь, появится ещё

одна подпольная типография, то не избежать вам

новых

назначений.

Недавно,

как

раз,

освободились

должности

начальников

жандармских управлений в Енисейской и

Тобольской губерниях.

Все знали, граф Толстой слов на ветер не

бросает.

Перед возвращением в Москву, Скандраков

встретился с инспектором секретной полиции

Судейкиным. Когда-то они вместе служили в

Киеве, с тех пор и дружили.

– Не знаю, что и делать, Георгий, - вздохнул

Скандраков. - Больно уж мало времени дал

министр на розыск. Может, одолжишь парочку

хороших сотрудников.

– Не обижайся, но людьми помочь тебе не

смогу. У меня сейчас все силы брошены на

разработку одного очень перспективного типа.

Если выгорит, одним махом остатки «Народной

209

воли» прихлопну, - сказал Судейкин. Потом хитро

улыбнулся. - А вот совет дам. Ты, Саша,

агентурным расследованием особо не увлекайся.

Найдёшь

хоть

малейшую

зацепку,

сразу

передавай дело в жандармское управление. Пусть

оно обыски проводит, аресты, формальное

дознание открывает. Тогда, в случае неудачи, не с

тебя, а с Середы спрос будет.

Но найти зацепку оказалось не просто.

У Скандракова имелось три секретных

сотрудника освещавших молодёжную среду. Двое

из них об Артуре Виндрике ничего не знали. А

третий, приват-доцент кафедры полицейского

права юридического факультета Императорского

Московского университета Субботин, который

несколько лет назад был одним из самых

активных участников тайных студенческих

кружков, его сразу вспомнил:

– Мы с ним однокурсниками были.

Эрудированный молодой человек. «Капитал»

Карла Маркса хорошо знал. В споре мог цитатами

из Энгельса и Прудона щегольнуть... Только он

политикой никогда не интересовался.

– Зачем же он тогда всю эту заумь читал? -

удивился Скандраков.

– А чтобы на барышень впечатление

производить!

Свободомыслящих

эмансипированных

девиц,

Александр

Спиридонович, деньгами и костюмами от модного

портного не прельстишь. К ним иной подход

210

нужен. Благодаря Марксу, Артур много курсисток

в постель уложил. Потом пошёл смутный слух,

что он с них денежки тянет, будто бы на

организацию побега самого Чернышевского.

После этого все мы Виндрика стали сторониться...

Не верится мне, что этот тип может быть связан с

«Народной волей», «Чёрным переделом» или

какой-нибудь

другой

революционной

организацией. Таких, как он высокие материи не

привлекают. Женщины, кутежи, да ещё лошади -

вот и все его интересы.

– Лошади? - переспросил Скандраков, сам

бывший заядлым лошадником.

– Да, лошади. Помню Виндрик всегда на

лекциях беговые и скаковые афишки размечал. На

этой почве он даже сдружился с одним шалопаем

с нашего курса. Правда, потом они разругались.

– Как фамилия этого шалопая?

Субботин наморщил лоб, вспоминая:

– Запамятовал... Я с ним никогда близко не

общался, ведь от студенческих дел он всегда

стоял в стороне... Вспомнил! Смородин его

фамилия... Нет, кажется, Грушин.

В 1879 году, после окончания университета,

Виндрик

устроился

на

службу

старшим

письмоводителем в «Товарищество мануфактур

Н. Н. Коншина в Серпухове». Серпуховской

исправник дал о нём самый положительный

отзыв: «Видимо, будучи от природы человеком

стеснительным и замкнутым в обществе г-н

211

Виндрик появлялся редко. Свободное время

проводил на рыбной ловле и в лесу, собирая грибы.