билеты фальшивые, но изготовлены с большой

тщательностью. Визуально отличить их от

настоящих весьма затруднительно. Для этого

необходимо

использование

специальных

оптических приборов, например «Верификатора

Скамони».

Вскоре были найдены гравировальные

доски, сделанные Дюнкелем. А потом сыщики

вышли и на гамбургскую типографию, в которой

печатались фальшивки. Её хозяин признался, что

по заказу Виндрика изготовил пять тысяч русских

двадцатипятирублёвок.

Берлинская прокуратура быстро провела

предварительное следствие. Впрочем ей, как и

полицейским, не удалось получить ответ на

206

вопрос: где в настоящее время находятся более

ста пятнадцати тысяч рублей?

– Право, не знаю, - усмехался на допросах

Виндрик. - Деньги хранились в платяном шкафу.

Может их моль скушала?

О поимке шайки фальшивомонетчиков

много писали германские и русские газеты. Но

репортёры уголовной хроники не знали об одной

любопытной подробности. Виндрик водил дружбу

с берлинскими социалистами. Сидя с ними по

вечерам в пивной, он любил порассуждать о

путях

развития

мирового

и

русского

революционного движения. Согласно донесениям

осведомителей, Виндрик причислял себя к

сторонникам цивилизованных форм борьбы -

просвещение

пролетариата,

создания

профессиональных союзов. Однако говоря о

России, всегда заявлял:

– А в этой варварской стране допустимы

любые формы и методы: пропаганда, террор,

заговор, вооружённое восстание.

За несколько дней до ареста немецкие

социалисты

потребовали,

чтобы

Виндрик

отчитался о том, куда была потрачена выданная

ему тысяча марок. В ответ он загадочно

улыбнулся:

–

Не волнуйтесь, камрады. Всё до

последнего пфеннига вложено в серьёзное дело.

По

соображениям

конспирации

подробно

рассказывать не буду, но смею вас заверить, что

207

когда-нибудь ваши имена будут золотыми

буквами вписаны в летопись русской революции.

Благодаря вам и мне, московские товарищи

получат типографию, где смогут печатать свою

газету тиражами в десять-пятнадцать тысяч

экземпляров. Да ещё и на бомбы останется.

Германская полиция, в отличии от

английской и швейцарской, издавна сотрудничала

с русскими коллегами. Поэтому полученные

агентурным путём сведения, вместе с подробным

описанием поддельных кредитных билетов, были

направлены в Петербург. Правда ни одной

кредитки не прислали. Все они, в соответствии с

требованиями

устава

уголовного

судопроизводства, были приобщены к делу, как

вещественные

доказательства.

Немецкие

чиновники законники известные, нарушать устав,

тем более из-за каких-то русских, они не

собирались.

Министра внутренних дел графа Толстого

депеша из Берлина встревожила не на шутку.

Александр III при каждом докладе настойчиво

спрашивает:

– Когда же, наконец, вы уничтожите

«летучую типографию» этих злодеев? Переезжая

из города в город, она разносит заразу по всей

стране!

Не трудно представить гнев императора,

если появится ещё и новая московская

типография,

способная

увеличить

тиражи

208

противоправительственной

газетёнки

и

крамольных брошюрок раз в десять!

В северную столицу срочно вызвали

Скандракова

и

начальника

Московского

губернского жандармского управления генерал-

майора Середу.

– Приложите все усилия для поимки

злоумышленников, - приказал министр. - И

имейте в виду, что если до 15 августа «московские

товарищи», о которых говорил Виндрик, не будут