Из газеты 322-й стрелковой дивизии «За Родину» от 27 июля 1944 года.

В. С. Карпенко

Мой собеседник Виктор Степанович Карпенко — лет пятидесяти, с черной седеющей шевелюрой, выразительными голубыми глазами под широкими козырьками черных, тоже тронутых сединой бровей. Вспоминаем военные годы.

В сорок четвертом мы оба сражались на львовском направлении. Я тогда был бойцом отдельной роты автоматчиков 23-й мотострелковой бригады, а Виктор Степанович — военфельдшером в одном из батальонов 12-й гвардейской танковой бригады.

— Как же вы разыскали меня? — спрашивает Карпенко.

— Ветераны со Львова прислали мне, журналисту, в Киев письмо с просьбой написать о вас — фронтовом медработнике.

— Да, воевали мы с вами в одних местах. «Колтовский коридор» — Золочев, Почапы…

— И сколько воинов обязаны вам, Виктор Степанович, спасением хотя бы в этих боях, на Львовщине?

— Разве тогда было до подсчетов?

И он стал рассказывать особенно запомнившиеся отдельные эпизоды из своей военфельдшерской практики.

…Горячий бой кипит неподалеку от Золочева. Наши танкисты и пехотинцы теснят огрызающегося врага. Гитлеровцы то и дело переходят в атаку. Во время одной из контратак «тридцатьчетверка» вырвалась вперед. Неожиданно от прямого попадания вражеского снаряда машина замерла на месте… Пригибаясь, смело бежит сквозь свинцовый ливень военфельдшер Виктор Карпенко. Он приблизился к подбитому танку. Открыл люк: командир, башенный стрелок и радист убиты. Только сержант — механик-водитель подавал признаки жизни. Карпенко вытащил его через люк наружу. Быстро наложил жгут, остановил кровотечение. Привел раненого в чувство. Потом на плащ-палатке волоком потащил своего пациента. Подоспели пехотинцы и помогли вынести танкиста из зоны огня. Отсюда его увезли в медсанбат.

Бои не стихали. Жаркие схватки шли и в воздухе. Как-то над передовой пролетал одинокий «ЯК-3». Вдруг из-за облаков вынырнули три «мессера». Отбивался наш ястребок, но силы были неравные. Его подожгли. Во взглядах наших бойцов, наблюдавших этот поединок, — сострадание, мольба: «Прыгай, сокол, да прыгай же!» Вот раскрылся одуванчик парашюта — и снова возгласы с земли, будто их мог услышать летчик: «Работай стропами, тяни к нам!»

Приземлился летчик на «ничейной» полосе. Долго не мог погасить купол парашюта, и бойцы на передовой поняли: ранен. Пренебрегая опасностью, десяток храбрецов, прикрывая друг друга огнем, побежали к парашютисту. Виктор Карпенко тоже побежал к раненому летчику. Оказал ему первую помощь. У пилота была прострелена нога и сильно обожжено лицо.

Чем уже сжималось кольцо вокруг бродовской группировки врага, тем яростнее становилось его сопротивление.

21 июля 12-я гвардейская танковая бригада выдвинулась по дороге, ведущей к северо-западу от Золочева. Чувствуя безвыходность положения, фашисты предпринимали отчаянные попытки вырваться из котла. Танкисты батальона и всей бригады стойко сдерживали натиск врага.

В какой-то момент гитлеровцам удалось потеснить нашу роту, и на территории противника оказался подбитый советский танк. Это была «тридцатьчетверка» командира роты Червонного. Машина не могла двигаться — размотана гусеница. Но действовали пушка и пулеметы. И осажденный экипаж, разворачивая башню во все стороны, громил врагов. Часа через два фашистов отбросили. На первом танке, подкатившем к машине Червонного, был Карпенко.

— Вот они, герои! — воскликнул кто-то из подоспевших, восхищаясь мужеством экипажа Червонного: вокруг танка валялось около сотни фашистских трупов.

Возле раненых танкистов хлопочет Карпенко. Умелые у него руки.

Весь этот день гремели, не стихая, выстрелы, грохотали танки. А он, Карпенко, занимался своим привычным делом. Хорошо помнит, как однажды под сильным огнем много раз мерял из конца в конец леваду на окраине разбитого до основания селения. В пучину боя военфельдшер будто на крыльях летел, а обратно приходилось пригибаться под ношей тяжелораненого, двух комплектов оружия, санитарной сумки.

Старшему лейтенанту медицинской службы предстояло преодолеть шестисотметровую полосу. Танкист с раной в правом бедре не мог идти. Опускать его на землю и опять поднимать на плечи было нелегко. Военфельдшер решил не останавливаться пока хватит сил. Мучительно медленно сокращалось расстояние, подкашивались ноги. Вдруг Карпенко почувствовал: рука танкиста разжимается, пояс, за который он держался, выскользает из нее. Что это? Шок? Опустил парня на землю: вторая рана с кулак величиной зияла в левом боку. Боец скончался… И тогда поклялся военфельдшер: идя сквозь пламя войны, продолжать бороться со смертью везде и всюду.

Клятва, которую даешь сам себе, — особая. Карпенко знал, что выполнит ее. Велика была у него настойчивость, крепка сила воли. Военфельдшер снова на поле боя. Идет за танками вместе с пехотинцами. Ведь у него за плечами не только медицинская сумка, но и автомат, который нередко приходилось снимать с плеч. Вот и сейчас прямо на него бежал один из вражеских солдат, крича: «Братэ мий, не стриляй, я украинец!» Он отдал Карпенко свой автомат и сказал, что его и других парней из села фашисты насильно забрали в армию, направив в дивизию СС «Галичина».