Жучков оглянулся вокруг: в переулке никого не было.

Два дня спустя Кочетов шагал по шумным улицам Нижнего Новгорода, читая попадающиеся по пути вывески. Он уже встретился с Константином, побывал в окружном комитете, теперь осталось только получить листовки, и тогда можно будет возвращаться в Юрино.

Кочетов остановился на углу Осыпной и Покровской, перед красиво закрученными буквами вывески: «Фотография. Фотограф и ретушер Дмитриев».

Кочетов подошел к двери, ведущей в фотографию, и потянул за ручку. Дверь не открывалась. Тогда он нажал черную кнопку звонка. Подождал и нажал снова. Дверь не открывали.

Мимо Петра, внимательно оглядев его, прошел человек в длинном сером пальто. Он дошел до угла и повернул назад.

«Может, явка провалена?» — подумал Кочетов.

Но тут скрипнула задвижка, и из-за двери показалась седая голова:

— Вам кого?

— Я к Грише от Дуни, — ответил Кочетов.

— Заходи тогда, — сказал человек, открывший дверь, и провел Петра в маленькую комнатку. — Из окружного?

— Да, за листовками.

— Листовки не здесь, на складе.

— Похоже, за вашей квартиркой следят. Сейчас один…

— В сером пальто, что ли? Этого филера мы знаем. А вот ты его остерегайся.

Кочетов пошел на склад по указанному адресу.

В конце Покровской он остановился перед чистильщиком.

— Почистим? — схватился паренек за щетки.

— Давай.

Пока чистильщик наводил глянец на его сапоги, Петр осторожно оглядывался вокруг; на углу он заметил филера в сером пальто.

Расплатившись, Петр с беззаботным видом пошел по улице, останавливаясь у витрин. И каждый раз в стекле витрины отражалось серое пальто. Филер шел по пятам.

На Острожной площади Кочетов купил яблоко, остановился и стал его с хрустом есть, разглядывая филера.

Сыщик догадался, что он обнаружен, и повернулся спиной к Кочетову. Петр быстро перепрыгнул через ящики с яблоками и, прячась за палатки, выбежал в соседний переулок. В переулке стоял, скучая, извозчик.

— На Новую улицу, — сказал Петр, садясь в коляску.

Извозчик натянул вожжи.

На Новой улице Кочетов нашел нужный дом.

Его встретил молодой человек в форменной тужурке технического училища.

— A-а, от Дуни, — сказал техник, прочитав записку, которую подал ему Петр. — Идем!

В комнате молодой человек кивнул на большой шкаф:

— Подвинем!

Когда отодвинули шкаф, техник вынул доску из стены. В стене оказалась ниша, плотно набитая пачками листовок.

— Держи, — подал техник одну из пачек Петру.

— Хитро сделано! — сказал Петр, рассовывая листовки за голенища сапог и пряча за подкладку пальто.

Техник провел Петра через проходной двор, и вскоре Петр уже шел к пристани, где на пароходе «Кама» его ожидал матрос из «Судоходца».

Пароход прибывал в Юрино вечером, и поэтому Петр добрался до дому уже в двенадцатом часу ночи. Заперев за собой дверь, он выложил листовки, снял пальто, пиджак, стянул один сапог, и тут раздался бешеный стук в дверь.

«Неужели полиция?»

Петр засунул листовки в сапог и, как был в одном сапоге, пошел открывать.

— Кто здесь?

— Открывай! Полиция!

— Что такое?

— Обыск.

В комнату ворвались пристав и сыщик в штатском, за ними виднелись Жучков и понятой Красильников.

— Могли бы и днем прийти, — недовольно сказал Петр. — Я бы никуда не убежал.

— Когда хотим, тогда и приходим, — с улыбочкой ответил пристав.

Жучков и штатский приступили к обыску.

Пока штатский рылся в сундуке и перетряхивал постель, урядник слазил в подпол, заглянул на подлавок.

Кочетов сидел на стуле посреди комнаты и думал:

«Что, если заглянут в сапог? А может, пройдет?» — вдруг улыбнулся он неожиданной, дерзкой выдумке и, шумно сбросив с ноги второй сапог, кинул его к первому.

Жучков подошел к Петру, пошарил у него в карманах, пощупал за пазухой. На сапоги он даже не взглянул; что может быть в только что сброшенных сапогах?

— Нету ничего, ваше благородие, — развел руками Жучков.

— Ну ладно. Пошли. А ты, Кочетов, смотри у меня, — в бессильном гневе погрозил Петру пристав.

На улице пристав в сердцах накинулся на Красильникова:

— Говоришь, Кочетов листовки привез. А где они? Эх ты, Орел!.. Не орел, а мокрая курица!..