Кекс радостно оббивал мне голые ноги хвостом и преданно заглядывал в глаза - я же молодец, молодец?
– пока шеф с нарочитым кряхтением поднимался с пола.

– И давно вы тут сидите?
– спросила я дрогнувшим голосом. Щеки пылали, во-первых, от стыда, во-вторых... либидо, уймись, нам тут уже точно ничего не светит!

– Да как вам сказать...
– Игорь усмехнулся.

– Что же вы меня не позвали?
– с тоской уточнила я.

– Не хотел будить. Я и так вашим гостеприимством злоупотребляю.

Обезоруживающая улыбка в очередной раз отправила меня в эмоциональный нокаут. Уносите Машеньку...

Наверное, поэтому я и ляпнула:

– В следующий раз - зовите.

– В следующий раз - обязательно, - заверил меня шеф со всей серьезностью.

А через час - раз уж все проснулись - завтрак был съеден, спасенные вещи выглажены и надеты обратно на владельца, такси вызвано, и шеф, уже стоя на пороге, рассыпался в благодарностях, воспевал оду моим многочисленным добродетелям, а я, кутаясь в халат, с тоской думала о том, что сейчас он сядет в лифт и весь этот полный ярких, пусть и местами отчаянно нелепых эмоций вечер останется только воспоминанием.

– До встречи в понедельник?
– уточнил шеф, заглядывая мне в глаза.

– Да, всего доброго, Игорь.

Я протянула руку для прощального рукопожатия, и она удивительно уютно утонула в широкой шершавой ладони, вот только вместо того, чтобы сжать ее в ответ мужчина поднес мою кисть к губам, запечатлел на пальцах короткий поцелуй и с улыбкой исчез за плотоядно клацнувшими дверями старого лифта.

И я бы, наверное, была не против, если бы этот динозавр сейчас застрял, но на столько чудес подряд, наверное, ни одно мироздание не способно.

Я уже качнулась обратно в квартиру, как в соседской двери щелкнул замок, и высунулась лохматая Васькина голова:

– О, Манюня! Ты чего вчера мне названивала-то?

– Иди ты... работай!
– несправедливо огрызнулась я и отправилась одеваться.

Душевные терзания - душевными терзаниями, а собачьи прогулки два раза в день еще никто не отменял.

– И я тебе не Манюня!!!...

Машина остановилась на рабочей парковке, я вывалилась из салона, и, цокая каблуками, заспешила вперед, к труду. А то что это - новый год, а у меня еще не все сограждане туристическими путевками осчастливлены. Непорядок, непорядок!

Через вертящиеся двери - предъявить пропуск - по нарядному вестибюлю к лифтам - уф, успела!
– ура, втиснулась!

Я с облегчением выдохнула - не хватало еще опоздать на работу после того, что было в пятницу, чтобы шеф решил... Что он там мог бы решить, я моментально забыла, натолкнувшись на головокружительный карий взгляд. Шеф был свеж, бодр и прекрасен.

И вот этого мужика посмел половину ночи угрозами склонять к почесыванию чужой питбуль (вконец охамел, собака страшная, пора в школу - мозги вправлять!)?! Небрежно-безупречная прическа, очередной элегантный костюм, на этот раз - темно-синий, и умопомрачительный парфюм. У меня натурально ослабели ноги.

Не только Кексу пора мозги вправлять, ой, не только!

– Здравствуйте, Маша!
– улыбнулся Игорь Александрович.

Ы! У-у-у! Э...

Ради всего святого, молчи, Машка!

Я ослепительно улыбнулась начальнику, от души надеясь, что у меня по подбородку не течет слюна. Это смазало бы эффект ослепительности.

От необходимости отвечать меня спасли благословенные друзья-китайцы. Они же вынудили меня притиснуться к шефу так, будто он - мой муж-крестоносец, вернувшийся из десятилетнего похода на Иерусалим, и вот-вот снимет с меня пояс верности.

Только не грохнись в обморок от счастья, дура гормонально озабоченная - уговаривала я себя, вдыхая упоительный запах. А что голова кружится... покружится, и пройдет! Зато эти десять минут я могу безнаказанно к нему прижиматься. Я осторожно вдохнула еще немножечко наркотического аромата, попыталась переступить поудобнее, и случайно прижалась так... так, что ощутила, что не у одной меня здоровое либидо. Мой взгляд испуганно порхнул вверх. Шеф мучительно краснел, глядя куда-то поверх моей головы.

Окей! Что я, зверь, что ли? Никто ничего не заметил, Игорь Александрович! А уж я и подавно! Я вообще не в этом лифте ехала, слово чести!

Грудь медленно тяжелела, внизу живота разливался знакомый жар.

Ой, мама, а сейчас еще и американцы! Дыши, Машка, дыши!

Я и дышала, стараясь делать выдох на счет «раз», а вдох на «два-три-четыре», как учил школьный тренер при беге на длинных дистанциях. Сено - солома, сено - солома...

Чужой запах медленно заполнял меня изнутри, наполнял легкие, проникал с кислородом в кровь, растекался по сосудам, по обоим кругам кровообращения, от сердца до мозга, от сердца до пальчиков на ногах, и оба круга - снова в сердце, и Господи, святый Боже, дай мне сил вытравить его когда-нибудь оттуда, дай мне сил хотя бы просто это вынести, я не справлюсь, не смогу, я не выдержу это еще раз!