Юлька неопределённо, но энергично помотала головой. Пётр, подтянувшись, легко вылез из скважины, вытер ладонью лоб, сел рядом с Юлькой.

— Если наша с тобой помпа требуемую мощность даст — отлично. Не даст, не вытянет воду — пропали. Огороды кругом сохнут? Сохнут. Картошка горит? Горит. Не говоря там о перцах... И о расходах ко всему.

— О перцах. И о расходах,— поддакнула Юлька.

— И чего Галина копается? Пробовать пора!— Пётр снова закурил.

— Мне сбегать? — вскочила Юлька.— Она Шурку зачем-то будить хотела! И ещё какую-то изоляцию взять...

— Тоже соображает,— усмехнулся Пётр.— Садись, обождём.— Он подвинулся, обмахнув борт скважины.'

Юлька села. Помолчали. Совсем близко, в сливе у плетня, защёлкал соловей.

— Ты в школе какой предмет больше любишь? — спросил вдруг Пётр.

— Я? Сама не знаю! — искренне призналась она.

— Как же так? Я теперь техникой увлекаюсь — да? А в школе, не поверишь, самым главным пение считал. Артистом хотел быть.

— Артистом? Настоящим?

— Арии из опер наизусть знал. Например, Онегина. «Вы мне писали, не отпирайтесь...» — пропел Пётр и засмеялся.

Юлька залилась тоже, хлопнула в ладоши.

— Ой, как здорово!

— Пластинки собирал. Мамочка денег на завтраки даст, а я на пластинки берегу. А один раз — на стройку к нам театр приезжал — набрался смелости, за кулисы пролез.

— За кулисы?

— Тенор у них добродушный такой был. Я ему и говорю: «Хочу, мол, тоже певцом стать!» Вспомнить совестно...

— А он? —Юлька вся повернулась к Петру.

— Он мне: «Спой, светик, не стыдись!» Знаешь, из басни? Я запел что было мочи: «Вы мне писали, не отпирайтесь...»

— А он?

— Обнял меня и сказал: «Кончай, друг, школу.

Может, из тебя тракторист добрый выйдет, может, инженер. Голос у тебя, конечно, есть, как у всех людей». И контрамарку на «Свадьбу в Малиновке» дал...

— Вот нахал! Просто ужас! Неправда! Он же обманул, не понял!

— Всё понял, И я ему теперь, сестрёнка, благодарен.

Гуси залопотали совсем близко. Захлопали крыльями, устремились куда-то... От дома, от малого ореха Лукьяненок отделились две фигуры: Галя с Шурцом волокли коробку с помпой.

— Ладно, хватит болтать,— сказал Пётр.

Коробку поставили возле скважины. При общем молчании Пётр открыл, развернул помпу — синий крашеный бочок её заиграл, засветился на солнце как лакированный! Пётр достал из карманов отвёртку, плоскогубцы, нож, кусок резинового шланга...

— Теперь слушайте внимательно,— сказал он трём присевшим вокруг скважины помощникам.— Шурка на большой орех полезет. Галина возле меня стоять будет. («Эх, не я!» — подумала Юлька.) А Юлька...— Пётр тоже подумал.— Возьмёшь переноску и пойдёшь к дому... Ты что, ты что? — закричал он, потому что Юлька уже подхватила свиток провода.— Размотаю — конец с вилкой возьмёшь. И будешь эту вилку по Шуркиному сигналу в сеть вклю-чать-выключать. Я вечером у терраски розетку привернул, увидишь. Потом, конечно, в скважине выключатель поставим. Поняла?

Юлька ответила твёрдо:

— Да. Поняла.

— Сигналы будут такие: один раз Шурка с ореха рукой махнёт — помпу включай, Два раза —- выключай. Вилку долой! Ты же школьница! Или, может, Галюшку на включение поставить?

Заглянул бы Пётр в эту секунду в Юлькину душу!.. Она повторила решительно, быстро, чётко:

— Стоять у терраски. Шурка раз махнёт—вилку втыкать. Два — вытыкать!

— Правильно, умница. Теперь так... Маманя с батей спят, бабуля выйдет — ничего: она у нас толковая, всё поймёт...

Пётр и на водохранилище не любил повторять приказов. Бросив: «Начали!» — спрыгнул опять в колодец скважины. И помпа, синяя, нарядная помпочка со всеми своими выхлопами и трубками, подхваченная четырьмя парами рук, уехала в глубину. Туда же спустили и переноску, и принесённую Галей изоляцию. Пётр размотал свиток, конец провода с вилкой выбросив Юльке; второй, зачистив ножиком, присоединил к помпе, закутал изоляцией...

Три затылка, освещённые быстро встающим июньским солнцем, свесились над колодцем, пока Пётр соединял резиновым шлангом помпу и ржавый отросточек старой трубы.

— Готово! По местам!—скомандовал наконец он.

Галя вытянулась у скважины. Шурец стреканул к

большому ореху и вот уже замелькал в листве, карабкаясь по стволу. Юлька подхватила конец переноски с вилкой и торопливо пошла по усадьбе к дому. Следом, разматываясь, белой змейкой стелился и полз блестящий провод.

Розетку на столбе у терраски Юлька увидела сразу. Приготовив вилку, точнее, зажав её в кулак, вытянув руку, замерла как часовой. А сама глаз не сводила с Шурца, висевшего на орехе и отлично видного издали обеим девочкам-связисткам.