В моих мыслях мы остаемся только вдвоем. Но, сидевший рядом Мартинез напоминает о себе, проводя кончиками пальцев по затянувшемуся старому шраму на шее. Затем этот же путь проделывает влажным чуть шершавым языком, вырывая из моего горла хриплый стон.

Оторвавшись от меня, они в четыре руки задирают мою блузку вверх, заставляя выскользнуть из так мешающей им ткани. Предстаю перед ними полуобнаженной. За легкое сопротивление во время этого процесса, получаю вполне ощутимый шлепок по заднице от Мартинеза. Поднимаю на него ошарашенный взгляд и встречаюсь с его глазами, полными обожания. Он наклоняется ко мне.

– Все будет хорошо. Мы не причиним тебе вреда, – теперь он накрывает мой рот. Прикусывает нижнюю губу, втягивает мой язык, посасывая его. Поцелуй длится слишком долго, отпрянув с шумом вдыхаю воздух. Грудная клетка вздымается, привлекая к себе внимание мужчин. Оба протягивают ладони, сжимая соски, выкручивая, оттягивая, развлекаясь с моей грудью, так как захочется. Минута и тепло разливается по моему телу. Хнычу от охватившего меня наслаждения и не возможности показать это. Они в испуге отодвигаются, но кивком головы указываю, чтобы продолжали.

Поначалу на холодном полу, жестко и неуютно, но когда Мартинез усаживается позади меня, и наклоняет, прислоняя к груди, меня обдает такой волной жара, что я готова сгореть. Вытянув ноги, лопатками вжимаюсь в крепкий пресс Цезаря. Он заводит мои руки себе за шею, требуя, чтобы я сцепила их. Теперь моя грудь стоит торчком, свободная для новых ласк. Пальцы латиноса дразнят, перекатывают небольшие возбужденные горошинки, заставляя мое тело извиваться.

Дэрил протягивает руки к ремню моих брюк, за секунду расправившись с замком, рывком стягивает их, отбрасывая куда-то назад. Выгибаюсь навстречу, помогая ему раздеть меня.

Полностью обнаженная, открытая перед двумя мужчинами, когда то я сгорела бы от стыда, в такой момент. Но сейчас, я рядом с ними, чувствую себя абсолютно защищенной, нет страха перед неизвестным, лишь легкое беспокойство. Только бы не натворить глупостей, но, кажется уже поздно об этом думать. Полностью отдаюсь в их крепкие руки.

Губы Диксона исследуют внутреннюю поверхность моих бедер, раздвигая как можно шире ноги. Щетина как всегда щекочет мою нежную кожу. Грубые покусывания, новый стон, новый всплеск наваждения. Его язык находит то самое местечко, центр удовольствия и играет с ним. Подаюсь навстречу, но Мартинез силой удерживает меня на месте.

Отодвигаясь лишь на мгновенье, чтобы самому снять штаны, приподнимая мои ягодицы, охотник проникает внутрь, по сантиметру проталкиваясь на всю глубину. Подушечкой большого пальца теребит клитор. Из горла вылетает крик, но Цезарь, повернув мою голову к себе, нагибается и целует. Не знаю, с какой стороны придет следующий всплеск блаженства, поэтому просто растворяюсь в происходящем.

Диксон входит медленно, раз за разом, находя новый угол проникновения. Срывая с моих губ стоны. Руки Мартинеза нежно гладят мою поясницу. Полностью отдаюсь во власть чувств, которые вызывают во мне их прикосновения.

Они опять переглядываются, проследив их перемигивания, в недоумении изгибаю бровь. Не успеваю ничего произнести, подхватываемая четырьмя руками, оказываюсь на четвереньках, и Диксон снова входит в меня, бесцеремонно вторгаясь в такое податливое сейчас тело.

Скольжу взглядом по телу Мартинеза и возбуждаюсь еще сильнее, мышцы на его руках перекатываются, когда он опирается на них, чтобы подползти ближе ко мне.

Он готов в любой момент заменить охотника, но не делает, ни малейшего движения. Сама тянусь к нему, к кубикам пресса, обводя языком впадинку пупка.

Диксон слишком резко вбивается в меня, привлекая внимание, поворачиваю голову, и он невесомо целует меня. Толчки становятся беспорядочными и его руки, сжимающие ягодицы, стискивают меня еще сильнее, оставляя отметины. От легкой боли охватившей меня, кончаю. Еще минута и он выходит из меня, изливаясь на спину. Подобранной с пола тряпкой, очищает меня и подползает к моей голове. Обессилено падаю на паркет.

– Подержи ее для меня, – вставая, просит Мартинез, стаскивая джинсы.

– Зачем? – лениво удивляется Диксон, но увидев его размер, затыкается. Если Дэрил достаточно длин, то Цезарь не отличается длиной, но по толщине…

Снова вдвоем приподнимают меня. Мне кажется, что я представляю сейчас жалкое зрелище слипшаяся от пота челка, распухшие алые губы, лихорадочный блеск в глазах.

Латинос оказывается позади меня и сначала просто водит своей вставшей плотью по моему бедру. Затем намотав волосы на кулак, заставляет изогнуться и резко входит, ввинчиваясь в меня. Воздух со свистом вырывается сквозь сжатые зубы. Пытаюсь отстраниться, но Дэрил держит меня за руки, не давая, ни малейшей возможности.

Мартинез замерев внутри, наклоняется, покусывая мочку уха и шепча.