С помощью фонарика Коновалов определил у сержанта перелом ключицы, а у рядового что-то нехорошее, скорее всего разрыв связок голени. Правая рука у сержанта не действовала, и Коновалов помог ему встать на ноги. Худощавого рядового Коновалов без труда взвалил на плечи, и они пешком отправились в отделение милиции. Впрочем, идти было недалеко, и Коновалов даже не запыхался.

Дежурный по отделению капитан Бубнов думал, что перевидал всё, но когда задержанный нарушитель добровольно приволок на закорках своего конвоира, понял, что жизнь ещё способна удивлять. Он тут же позвонил в госпиталь, и вызвал опергруппу, ведь покушение на милиционера дело серьёзное. В ожидании медиков сержант доложил о случившемся, а Коновалов повторил рассказ о причине своего нахождения на лестнице. Затем Родион отвёл опергруппу из двух человек на место происшествия. Цветочный горшок был найден и приобщён, а площадка под лестницей сфотографирована. На обратном пути оперативник Дмитрий Никитин спросил Родиона:

– А чего ты не скрылся с места происшествия?

– Ну, вы даёте! Эти люди пострадали из-за меня, а я не так воспитан, чтобы человека в беде оставить.

Работа в милиции делает людей циниками, и Дима Никитин не был исключением:

– Ты глянь, благородный, какой! Не ищи дурней себя Коновалов. Ты же сразу просчитал, что если скроешься, то тебя будут искать, а когда найдут, то всё на тебя и свалят.

– Товарищ опер, да ведь я ничего такого не совершал. Зачем мне было убегать?

– Возможно, так оно и было, но я тебе устрою проверку, а это нетрудно.

Никитин развил бурную деятельность, метательница горшка вскоре была задержана, и доставлена в отделение. Эта сорокалетняя толстая баба, работавшая в общепите в жизни разбиралась. Узнав, что за малым чуть не убила милиционера, она заявила, что горшок упал случайно, и в дальнейшем не меняла своих показаний. На Родиона она смотрела зло, но про плевок благоразумно помалкивала. На другой день следователь, взяв подписку, отпустил её домой до суда.

В «обезьянник» Родиона не посадили, и он расположился на скамейке недалеко от деревянного барьера, за которым находилось рабочее место дежурного. В отделении шла обычная вечерняя суета – кого-то приводили, обыскивали, и составляли протоколы. В начале одиннадцатого в дежурку завели Таню с отцом. Вообще-то вызывали одну Таню, но взволнованный отец решил её сопроводить. Увидев Родиона, Таня смешалась. Дома у неё всё уладилось. Серьги нашлись, и в семье воцарились мир и любовь. Но эту благодать внезапно нарушил вызов в милицию. Родион встал, и посмотрел на Таню с надеждой. Ему казалось, что дело идёт к концу. Никитин показал рукой на Коновалова, и спросил:

– Знаком ли вам этот человек?

Таня замешкалась, покосилась на отца, и, не глядя на Родиона, чётко произнесла:

– Я его вижу первый раз в жизни.

Родион дёрнулся, как будто его огрели палкой, но быстро пришёл в себя. Он сокрушённо пожал плечами, и произнёс:

– Да, товарищ опер, ошибка вышла. Я сейчас к ней присмотрелся, и понял, что раньше эту девушку не знал.

Никитин оживился, и радостно заговорил:

– Вот ты и попался Коновалов! Сейчас я тобой займусь по-настоящему.

Затем повернулся к Тане, и сделался образцом вежливости:

– Спасибо вам большое. Вы нам очень помогли. Можете быть свободными.

Таня как-то неуверенно пошла на выход, и Коновалов услышал, как отец ей сказал:

– Правильно дочка! Нам ещё уркаганов знакомых не хватало.

Родиона тщательно обыскали. У него изъяли пропуск, три рубля денег, и Танину записку, про которую он в суматохе забыл. Никитин мельком прочитал записку, положил её в карман, и отвёл Родиона в свой кабинет на втором этаже. Кабинет был рассчитан на троих сотрудников, но в данный момент там никого не было. Оперативник Дима сел за стол, и усадил Родиона напротив. Затем начал изучать записку более внимательно. Родион заикнулся, что чужие письма читать не принято, но Дима только хмыкнул. Немного помолчав, он сказал:

– Вот теперь всё ясно! Я с самого начала не поверил в эту любовную романтику. Олух ты Коновалов! Ты её стерву выручал, покрывал, а она тут же от тебя отказалась. Подставила, и даже не раздумывала.

– Она своего отца боялась. Но вы правы, жёны декабристов были из другого теста.

– Какие декабристки? Сейчас вокруг одни аферистки!

– Товарищ лейтенант …

– Старший лейтенант.

– Товарищ старший лейтенант, вы по работе общаетесь с аферистами, вот поэтому вам и мерещатся одни стервы, а только нормальных девушек всё равно больше.

– С такими понятиями ты всегда будешь жертвой всяких мерзавок.

– Понятия здесь роли не играют, ведь от мерзавок никто не застрахован.

– Я застрахован. Я их всех сразу насквозь вижу.

– Товарищ старший лейтенант! Вы же ещё молодой, и всё у вас впереди.

– Что впереди?

– Встреча с той, которая обведёт вас вокруг пальца. Всякую косу поджидает её камень.

– Не дождёшься. Корчишь из себя умника, а рассказал бы сразу, в чём дело, так давно бы тебя отпустили. Ладно, иди домой, но жди повестки в суд. Пойдёшь свидетелем.