– Ах, да, ещё один момент, – остановил он меня на пороге. – Завтра в десять состоится летучка по утверждению апрельского номера журнала. Там я и представлю вас всему офицерскому составу.

Обухова я нашёл в комнате напротив. Он сидел рядом с дверью за небольшим столом, заваленным бумагами, гранками и макетными страницами по самую маковку, и вычитывал чью – то рукопись. Я давно заметил, что журналистов в редакциях можно увидеть в трёх положениях: если не пишет и не читает, то курит. А если нет запрета, то с удовольствием совмещают эти процессы: под сигарету мыслится и шире, и чётче. Так утверждают курильщики со стажем.

Обухова я видел и раньше. Поэтому моему появлению он ничуть не удивился, будто после последней встречи прошло не полгода, а пару дней:

– Послушай, старик, где ты мотаешься? Думаешь, что у меня других дел нет, чтобы тянуть твою лямку?

Его одутловатое лицо с мешочками под зелёными глазами было серьёзно, но в мягком баритоне чувствовалось озорство:

– Шестой номер без тебя выпускаю, и думаешь, что кто – то сказал спасибо? Не дождёшься. В этой конторе все так и норовят, чтобы свалить свою работу на кого – то.

Я уловил затаённый смысл его высказывания и тоже на полном серьёзе произнёс:

– Вот неблагодарные! Просто негодяи, Владимир Иванович! Но ничего, как-нибудь эту несправедливость мы компенсируем, – намекнул я на возможность посидеть вдвоём за бутылочкой.

– Твоими бы устами – да мёд пить, – расцвёл в улыбке ответственный секретарь. – Ловлю на слове. Зачем пожаловал? И не говори, чтобы поздороваться. К Обухову с этим не идут.

Я выложил свои мысли о возникших проблемах.

– Бытовуха, – подытожил Обухов мой короткий монолог. – Ты что, впервые с этим сталкиваешься? Сколько гарнизонов за твоими плечами? Шесть? Значит, столько же раз и возникал квартирный вопрос. Мог бы и попривыкнуть. Да что там офицер – это больная мозоль всего народа. И вот что удивительно, – загорелся речью полковник, – строим, строим, по статистике за десять лет всю страну можно расселить в новые квартиры, но на деле их катастрофически не хватает. А? Прорва какая – то, не иначе. Просто фантастика!

Владимир Иванович, словно в недоумении, развёл свои мощные руки в стороны:

– Давай, записывай адрес…

Административное здание хозяйственного отдела находилось неподалеку от Главного штаба ВВС, в одном из многочисленных дворов старой Москвы, и было похоже на особняк начала века. Приземистое, в два этажа, широкое и внушительное, уже своей архитектурой оно призывало посетителей к немому уважению и почтительности. У решетчатого забора старой вязки, отделяющей его от булыжной мостовой, стояло в ожидании хозяев несколько легковых автомобилей с военными номерами, автобус и два армейских вездехода. По опыту я знал: если машин – куча, значит, проводятся какие – то мероприятия и, следовательно, начальства на рабочих местах не будет. Но на этот раз ошибся.

Постовой за входной дверью, вылощенный не хуже часовых у Мавзолея, тщательно проверил мои документы и назвал номер кабинета на первом этаже.

Секретарша, миловидная женщина лет тридцати, встретила меня виноватой улыбкой и вежливо сообщила, что Анатолий Сергеевич будут с минуту на минуту:

– Да вы присядьте, – радушно пригласила она, указывая на стоящие у стены кресла и диван, мельком взглянула на карманное зеркальце и поправила причёску. Если это для меня, то знак неплохой. Стало быть, я выгляжу привлекательно. Но скорее всего, жест чисто профессиональный, инстинктивный.

– Наверное, строгий у вас начальник, – предположил я вслух, чтобы не молчать, и, думая, что хорошо бы полюбить такую кобылку. По всему видно, губа у начальника АХО не дура. Впрочем, это естественно: всякий секретарь – визитная карточка фирмы.

– Да уж, – неопределённо пожала высокими плечами женщина. – Но и в обиду не даёт.

Самое бы время развить эту тему, но в приёмную вошёл высокий, щеголеватый, насколько позволяла форма, моложавый полковник. Он небрежно, но внимательно окинул меня цепким, оценивающим взглядом, прикидывая, как на базаре в конном ряду, подойдёт ли в его хозяйстве сидящий перед ним зрелый жеребец.

– Кто-нибудь звонил? – походя, спросил полковник секретаря бархатным и густым, как мёд, баритоном, направляясь в свой кабинет.

– Из ХОЗО Московского военного округа, Анатолий Сергеевич, – поднялась с места секретарша с папкой в руках и поспешила вслед за хозяином. Наверное, понесла бумаги на подпись.

Я невольно вслушивался в наступившую тишину, но из-за двойных дверей не доносилось ни звука. Интересно, какие такие секреты могут быть у хозяйственника, пусть даже и главного авиационного штаба? Но моим фантазиям не суждено было развиться, потому что появилась длинноногая секретарша и пригласила к начальнику.

– Застрожнов, – представился он, приподнявшись навстречу. – О вашем прибытии мне сообщили, – сказал полковник, не уточняя, кто это сделал.– Что я могу сказать, – задумался он, – задача, конечно, не лёгкая, но постараюсь обеспечить вас жильём в ближайшее время.

Я явно оживился, потому что Застрожнов с иронией улыбнулся:

– Нет, совершенно не в плане, о котором вы подумали. Постоянную прописку в Москве вы получите года через два, не раньше, а пока ограничимся программой минимум: определим вас в офицерское общежитие где-нибудь неподалеку от работы, и уж потом будем отрабатывать варианты предоставления временного жилья и для семьи. Другого выхода не вижу, – будто оправдываясь передо мной, извинительным тоном закончил Застрожнов свой монолог. – Как вы на это смотрите?