Деревня мракобесие всякой власти рассматривала как природные явления - катаклизмы, периоды бедствий. (К примеру, в Хрущевское, середины 50-х начала 60-х, ее житель рубил яблони, либо сажал их по две-три в одну яму не по собственной дурости, а властей, введших налог за каждый ствол.) Не имея возможности бороться со стихией очередного миро-переустройства, деревня разгребала мусор последствий, устраивая свою жизнь среди переломанного... в очередной раз.

"Столыпинские реформы" были необходимы (что касается идеи переселений), но нанесли тяжелейший удар - был вбит клин в Общину. Столыпинские реформы подвигали на переселение оправданно (ибо земли были скудные, а население удваивалось каждые два десятка лет, и не могла на них прокормиться даже общиной), но выдвигали требования к Общине, ставя ее новыми законами "вне закона", отказывая в праве прежнего самоуправления. Голод, что в начале 19 века на Северо-Западе и Центральной России стал повторяться каждые несколько лет - прямое следствие перенаселенности, любой недород на этих тощих землях, раньше некритичный, отзывался уже голодом. Жадность перекупщиков (90 процентов зерновой скупки "на корню" держало в своих руках еврейство) сущностью не оставляли шансов на разрешение этой проблемы, кроме как революцией (зачисткой паразитов) или переселением (бегством от них).

Революционеры пришли, но тут же ввели запрет на хуторное ведение хозяйств. В 20-е - 30-е, проведя "кибутизацию", извратили само понятие Общины, сделав свою подделку обязательным эталоном, правя государственным неразумением, городским прописанным законом, той же барщиной, на первых порах даже с невозможной отдачей, выгребали до зернышка, а возвращали по усмотрению "на усмирение".
– "Мы победим, если монополизируем и удержим в собственных руках все имеющееся продовольствие!" - писал Ленин, и революция не заканчивалась 20 лет, до самого 1937 года - Сталинской ревизии дел и людей.

В Великую Отечественную деревня обескровила - отдав все (на Северо-Западе большинство деревень было стерто с лица земли подчистую), но не потеряла волю к жизни.

Хрущевские "укрупнения" убили как малые деревни, так и уцелевшие (недостаточно большие), что смели восстанавливаться после сожжения их фашистами.

В Брежневские времена, теряя корни, стряхивая с себя землю, деревня бежала уже невозвратно, пополняя бараки рабочих окраин. Послабления с выдачей паспортов, призывы (государственные стройки нуждались в рабочей силе) вынимали с ее земли тех, кому было нечего терять.

В 90-е (очередной Е-революцией, направленной на присвоение накопившейся общественной собственности, кражу ископаемых недр, леса, земли, воды и прочих угодий) город победил деревню окончательно, сутью - уничтожил. Именно 90-е произвели контрольный выстрел в голову, проделав то, что не удалось за тысячу лет ни христианизации, ни губительнейших преобразований, направленных против человека Общины - человека Природы.

Встряски последних 100 лет стояли на столь близких расстояниях, все, как одна, направленные против естественных "географических общин" в пользу неестественности, были жестоки, но до 90-х не геноцидные, потому как предлагались иные, пусть бесправные, пусть "эрзац", пусть "псевдообщинные", но твердые формы, но в целом они дробили и рыхлили ситуацию, изменили психотим трех или четырех поколений, вырывая лучших, предлагая им другие цели, и обволакивая безысходностью оставшихся, отучая их от земли. Эти действия погубили не просто Крестьянскую Общину, они погубили саму Деревню - древнейшую цивилизацию. Ликвидированы обычаи, уничтожен уклад жизни и малейшая тень возможности восстановления прежнего. Город убил деревню, именно убил. Поиск в ней этнографического материала сегодня полная бессмыслица.

Террором - тотальным уничтожением, можно назвать три периода:

ФАШИСТСКИЙ

ХРУЩЕВСКИЙ

СОВРЕМЕННЫЙ (произошедший на наших глазах)

И если первый и третий несомненны, и по итогу давно сравнялись (хотя современный еще не поставил свою конечную точку, и так похоже, что превзойдет злодеяния фашистов, что разорили и сожгли у нас все), то Хрущев, этот недобитыш Троцкого, попросту не успел проявить себя во всей красе, ему досталось заниматься вредительством против, уже по настоящему советской власти, которую мы приняли, лишь 10 лет. С какого времени Советскую власть можно считать народной? Лишь с середины 30-х (не буду утомлять фактами и цифрами), но течение это прервала война, а в 50-е, когда только стали становиться на ноги, попытку прервать, опошлить все (истинно по "евро-ейски", если рассматривать сам метод) осуществил Хрущев.

Но всякий террор ставил своей насущной задачей уничтожение русского природного смыслового образного языка. А это возможно только в городах, с внедрением языка "информирующего" о событиях, а не рассказывающего о них. Через "организацию труда", множащихся никому ненужных отчетов и прочий канцелярский блуд.

Слово что Дело. Для вас - БЕСсмыслица, у нас - БЕЗсмыслица. По нашим понятиям, вы живете с бесами, бесенят приваживаете, да и сами уже что беси. Вот в этих понятиях - понятиях живого и материального слова, значениях слогов - заложены опять же наши обычаи и наша идеология. Потому, когда речь заходит о главнейшей ошибке уже "официального" или "организованного" неоязычества ("ССО" или "КЯТ" - тьфу на "аббревиатуру"!
– неужели непонятно, что и это от "лукавого"?) она - отказ от осмыслов - языческого наследия славянских языков.

Уничтожение народа направлено через уничтожение его языка - с этим никто уже не спорит. Но еще можно исследовать, и наглядно видно - что именно уничтожалось, когда и какими причинами (если не принимать во внимание официальные трактовки).

Помните шабаш 90-х и первого десятилетия двухтысячного по изданию матерных, уголовных, приписываемых классикам похабных и прочих? Наблюдается такая нестранность, которую можно выводить в правило - их авторами, собирателями и исследователями, выступали представители характерных фамилий, с русским этносом общего не имеющими, ни в природно-языковой, ни мировоззренческой.

Первый опыт был положен третьим переизданием "словаря Даля", сохраняющим в заглавии его имя, но тем его порочащим. Произошла диверсия: влив более 20 тысяч слов от разносчиков немецкого идиша, слов юго-востока, цыганских, иудейских, албанских, грязной каторжной ругани (матерщины), "одесских" и мест "оседлости", базарно-контрабандных, социального паразитизма и всяко-прочих, исходящих от представителей оного. Было совершено первое масштабное плановое (после революции начался прямо-таки шабаш) осквернение русского языка через словарь, за которым сохранялось понятие, что он содержит в себе "русское, живое и народное". Преступление (подлог) был совершен от "имени Даля", размещенное приписывалось его авторитету и породило понятие "русское матерное" (от слова "мать"), вместо известного и презираемого, как "похабень", но уже как о неотъемном явлении общей русской культуры. Злой умысел очевиден. Исполнитель - профессор польской (Краковской) академии И. А. Бодуэн де Куртенэ, прирожденный иудей, не являющийся природным носителем великорусского языка. Вдобавок ему удалось внедрить, что смыслы русского языка передаются фонемикой (как в идише), а не образами (что, как понятно несут в себе гораздо больше смысла, чем простое акустическое восприятие звуков).