— О, — простонала она, глядя в его красное, искаженное злобой лицо.

— Давно ты притворяешься?! — заорал он. — Как ты могла так со мной поступить?

Анника вдруг почувствовала, что вот-вот взорвется от неистового, внезапно вспыхнувшего гнева, от которого у нее перехватило дыхание.

— Я? — хрипло сказала она. — Как я могла так с тобой поступить? Ты что, спятил, поганый урод, ублюдок?

Последнее слово она выкрикнула так, что брызнувшая изо рта слюна попала в лицо Томасу. Он остановился, не дойдя до жены. Руки его бессильно упали.

— Ага, — сказал он. — Вот так, значит?

— Что — так? — спросила она, борясь с головокружением.

— Вот что ты на самом деле обо мне думаешь. Вот почему ты не прикасаешься ко мне. Вот почему наш брак превратился в гребаную показуху — в «украшение дома» и «ландшафтный дизайн».

Он отвернулся, взмахнул руками и принялся крича расхаживать по кухне.

— Я живу в грязной лжи! Я живу как самый последний в мире дурак, думая, что все, что я вижу, — правда. Я изо всех сил стараюсь помогать, стараюсь хвалить, стараюсь интересоваться твоими идиотскими книжными идилли…

Она подбежала к нему и влепила пощечину — ударила не сильно, ей просто хотелось заткнуть ему рот.

— Ты испорченное, эгоцентричное дерьмо, — заговорила она, с удивлением слыша свой абсолютно спокойный голос. — Я люблю тебя, тебя любят дети, у тебя хорошая работа, где тебя ценят, я потратила шесть миллионов на дом для тебя, я готовлю тебе еду, а ты еще смеешь хныкать? Ты дуешься, стонешь и находишь поводы, а теперь ты решил возложить всю вину на меня!

— Ты думаешь, что знаешь ответы на все вопросы, — ответил он, и Анника увидела, что у. него дрожат руки. — Ты думаешь, что знаешь все, как твои газетные дружки.

Анника смотрела на мужа, видела его плохо скрытый гнев и вдруг испытала ни с чем не сравнимое удовлетворение.

— Здорово ты это перевернул, — сказала она. — Можно подумать, что газета виновата в твоей супружеской неверности.

Он разозлился до такой степени, что потерял дар речи.

— До чего же вы все самодовольны! — выплюнул он ей в лицо. — Например, Берит. Она сегодня написала целый подвал о том, в чем ни черта не смыслит. Ты — такая же…

— Это чушь, — сказала Анника.

— …Она сама верит всей той лжи, которую написала об этом иорданском террористе? Она всегда верит в то, что пишет?

Он и в самом деле считает, что во всем этом деле он — пострадавшая сторона, подумала Анника, чувствуя, как ее гнев растворяется в неподдельном изумлении. Он стоит здесь, перед ней, и считает себя невинной жертвой.

— Это невероятно, — сказала она, — ты где-то болтаешься, трахаешься на стороне, а потом мы все должны тебя жалеть.

Томас отвернулся, поднял руки, провел ладонями по волосам, потом резко обернулся.

— Ты всегда права, ты никогда не ошибаешься! — заорал он. — Ты лгала, притворялась и дурачила меня несколько месяцев, и так было всегда. Ты нарисовала себе картину мира, и всякий, кто с тобой не согласен, просто идиот!

Анника скрестила руки на груди, сопроводив жест презрительным фырканьем.

— Ты и в самом деле превратился в высокомерного говнюка, — сказала она, опершись о кухонный стол.

Томас шагнул к ней и вскинул руку.

Анника изо всех сил постаралась не моргнуть.

— Прекрасно, — процедила она. — Теперь ударь меня. Это единственное, чего недоставало для полной картины.

— Датская королевская семья, — сказал он вдруг. — Кронпринц, принцесса и их ребенок. Он собрался подорвать их вместе с собой во время визита американских военных кораблей в феврале.

— Посмей только меня ударить, — пригрозила она.

Томас опустил руку.

— Он убивал детей, Анника. Он проходил подготовку в Пакистане и Афганистане. Официальным предлогом его отсутствия была поездка домой для помощи престарелым родителям, но на самом деле он изучал профессию подрывника в Хайберском ущелье. Есть вещи, которых ты не знаешь. Есть множество вещей, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия.

— Какой ты важный и значительный? — язвительно проговорила Анника. — Мне упасть на колени?

Казалось, Томас сейчас заплачет.

— Ты никогда не давала мне шанса, — сказал он. — Почему ты ничего не говорила?

Анника сглотнула и потерла лоб ладонью. Кухня кружилась, как карусель.

— Как ты об этом узнал? — спросила Анника. — Она позвонила?

— Конечно позвонила. Она хочет, чтобы мы снова встретились.

Анника засмеялась так, что у нее заболела голова.

— Боже, какая патетика, — произнесла она, отсмеявшись.