— Спасибо, тетя Сара, только меня ребята потеряют. — Вячеслав улыбнулся ей — веснушки, казалось, разбежались по всему его лицу. — У нас стрелка. Кстати, девчонок зовут старшую Катериной, а младшую Ксенией.

Женщина еще раз смерила взглядом гостей и жестом пригласила заходить в открытую калитку.

Катя, подхватив сумки, пошла за ней следом.

— Да не тягай ты, раз мужик здесь, — остановила ее хозяйка. — Вячеслав, проводи-ка нас в дом.

Слава легко подхватил сумки, прошел в прохладные сени, поставил баулы рядом у порога и быстро вернулся к машине. Катя, уже вдогонку, поблагодарила его, он же только отмахнулся: какая, мол, забота — мать с ребенком на отдых устроить.

— Ну вот, значит, добрались. Хорошо. Что ж, будем знакомы — меня зовут тетя Сара, — еще раз представилась хозяйка. — Пойдемте во двор, покажу вам все мое хозяйство.

Она пошла вперед, следом за ней, немного робея, поспешила Катерина, держа за руку сгорающую от любопытства Ксюшу. Гости были несколько подавлены суровой красотой и величавостью хозяйки. Катя с удивлением вспоминала, как Шура назвала тетю Сару «классной теткой». Ей бы такое никогда и в голову не пришло.

Двор был великолепен. У дома был разбит цветник. Золотые подсолнухи возвышались над разноцветьем мелких, неприхотливых бархатцев, ноготков, душистого табака, львиного зева. Чуть неподалеку, под окном, стояла красивая, большая, вся в деревянных кружевах скамейка с резной спинкой.

Но царствовал во дворе добротный бревенчатый сарай с большими дверями, наверху которого был устроен сеновал. У ворот стояла дощатая будка, крытая листами ржавого железа.

С некоторым опасением Ксюшка заглянула в будку, но там никого не оказалось.

— А где собачка? — осторожно, памятуя о недавнем своем промахе, спросила она хозяйку.

— Бульку я отпустила погулять, уж больно жарко тут на припеке. Но если эта пройдоха к ночи не вернется — на неделю посажу на цепь! — ответила тетя Сара. У них не возникло и тени сомнения, что так оно и будет и провинившейся собаке придется нести заслуженное наказание.

Ксюше стало заранее жаль собачку, но взгляд ее уже бежал дальше по двору и вдруг остановился на двух вкопанных в землю столбах с перекладиной наверху. С перекладины свисали две крепкие веревки, поддерживающие небольшую скамейку.

— Мам, качельки, — прошептала девочка, с восхищением глядя на это незатейливое сооружение.

— Да, Славик в прошлый раз приезжал, так, можно сказать, заново их сделал. Ведь у меня тоже ребятишки были, только вот выросли да поразъехались.

— А можно мне покачаться? — робко спросила Ксюшка.

— Давай. Для того и поставлены, — великодушно разрешила хозяйка. Только с первого раза не усердствуй, а то и в машине небось накачало, и здесь налетаешься до небес, так что голова кругом пойдет. — И, обращаясь уже к Кате, добавила: — А мы давай присядем здесь, в холодке. — Она указала на резную скамью.

— А сколько у вас детей? — задала вопрос Катя, чтобы начать разговор.

— Трое у меня. Замуж-то я рано вышла, еще и восемнадцати не было, — ответила тетя Сара, подперев кулаком щеку. — Мужик мне попался бедовый. Больше всего любил на гармошке играть. Правда, по молодости за гармошку я его и полюбила, и за чуб ржаной, и за васильковые глаза. Я тогда девка видная, красивая была, любой мог взять. А вот кровь в голову ударила — люблю Гришку, и все. Сколько меня мать ни уговаривала — стояла я на своем. Да что там… — Женщина махнула рукой и ненадолго задумалась. Потом встрепенулась и продолжила: — А впрочем, и ладно. Веселый был. И дети у нас хорошие. Первый был тоже Славка, как и Шуркин, потом через три года — Владимир, а погодком после него — Сергей. Больше не было никого. Муж мой утонул. Свадьбу в соседней деревне гуляли, а у меня Сережка был грудной, и месяца не было, так что осталась я дома… — Тяжелые складки перерезали ее переносицу. Потом она вздохнула и продолжила ровным, спокойным голосом: — Так вот, жарко было, наверное, как сейчас. Все полезли купаться. А потом, как охолонулись да за стол стали садиться, смотрят — а гармониста нет. Ну, думали, где-то пьяный лежит. Стали кричать, ругаться — не нашли. А как свечерело, ребята одежду с реки притащили. Все кинулись — да что уж… Поздно уже. Значит, не выплыл…

Женщина опять тяжело задумалась.

— А больше замуж не выходили? — поинтересовалась Катерина.

— Сваталось много. Пыталась жить с разными, так, без венчания — без мужика-то в деревне трудно… — Женщина задумчиво посмотрела на качающуюся на качелях Ксюшку и продолжила неторопливо: — Да не смогла. Как увижу, что на ребятишек плохой глаз кладет — так сердце и заходится. А уж ежели несправедливо крикнет или руку поднимет — вон Бог, а вон порог. Так никто и не прижился.

— Так вы одна троих ребят вырастили?

— Получается, что так, с Божьей помощью. Больше всего, конечно, Славке досталось — он же старшой. В пять лет уже мне помогал и за братьями присмотреть, и за птицей ходить. Вот и вырос хоть куда. Нынче лесничим служит в заповеднике на Вишере, заочно институт закончил, книгу пишет. — Тетя Сара явно гордилась своим первенцем. — Недаром мы его Вячеславом нарекли — слава и мне, и ему от людей.

— А как Владимир?

— Тоже не жалуюсь. По дереву мастер. В городе сейчас живет. Вот он эту скамейку и сладил, и дом мне помогал содержать в порядке, и сарай строил.

— А сейчас что же, не помогает?

— Помогает, конечно, только приезжает теперь нечасто. Женился, сама понимаешь. Фирму организовал мебельную. По нынешним временам это неплохо, но шибко хлопотно, поэтому я его по мелочам не гоняю. Да и нынче в соседях много мужиков, так что подсобляют. Но когда позову — не отказывает.

Катя боялась спросить о третьем сыне, вдруг по поговорке — в семье не без урода. Но хозяйка, словно прочитав ее мысли, продолжила:

— А Сережка сейчас в армии, на аэродроме служит. Офицер попался хороший. Может, после срочной в части и останется. Пишет, что нравится служить. Он техникум закончил, вот его механиком и взяли.