Всё так же отчаянно матерясь на всех языках, какие он знал, натянув куртку, Редрик побрел прочь от автобуса.

Немцы что-то наперебой возражали, но это мало кого интересовало.

– Выпендриваться меньше надо, – протянул Миша, садясь на диванчик и вытягивая ноги.

– Не говори… а вроде нормальный пацан…

– Был! – закончил Дима мою фразу. Мы засмеялись.

– Ничего, сейчас он подмогу приведет, выберемся, и в Москву… – мечтательно произнес Дема.

– А если замерзнет? Или… в прорубь попадет? – я все-таки беспокоилась за Редрика, как бы по-свински он не поступал.

– Г*вно не тонет, – махнул рукой Миша. И мы снова засмеялись. Я бросила взгляд на немцев. Они столпились в углу, и о чем-то переговаривали, поглядывая на нас.

– Смотри, смотри, боятся. Конечно, куда ж они без своего защитника? – Дима показал им язык. Билла это задело, но он сдержался.

– А, правда, что-то долго его нет, уже полчаса прошло… – видно Дема тоже начинал за него беспокоиться. И тут, как по заказу, кто-то забарабанил в дверь. Мы вздрогнули. Я пошла открывать.

– Ред, ну… – начала было я, но за дверью был дядя Гера.

– Я за инструментами, – быстро сказал он, проскальзывая в салон. Блин! Я уже в серьез начинаю беспокоиться…

– Так и знал, надо было Билла послать, – услышала я голос Димы. – Тот бы если б и замерз, мы бы его быстро отыскали, он высокий, черный… – и пацаны снова засмеялись. Блин, неужели я это сказала в слух.

– Да… а Редрик то у нас мелкий, бледный…- наигранно просюсюкал Миша, снова взрыв хохота. Во эгоисты! Я уже начала на них злиться…

– Э, – раздалось за спиной, когда я уже хотела нажать на кнопку. Редрик!

– Там деревенька, примерно в километре отсюда, – зубы его стучали, но слова разобрать можно было. – В окнах свет, из труб дым идет, но мне не открыли.

– Вот отлично! – откуда-то рядом материализовался дядя Гера. – Берите вещи, и валите.

– А… – возмутился было Дима.

– Б! – ответил дядя Гера. Печка отключилась, сейчас тут будет очень холодно, да и как вы спать собираетесь? Идите, идите, пригреетесь там у кого-нибудь… Только не забудьте мне подмогу прислать! Я ж тут не справлюсь…

– Черт! – огрызнулся Дима, в который раз проваливаясь по пояс в снег. Мда… если уж он так реагирует на снег, то что уж говорить о немцах, которые в жизни наверное не видели столько снега. Кстати, немцам приходилось намного тяжелее, причем во всех смыслах. У нас было по одной сумке, а у них у каждого по 3, а у Билла 4. Да и не привычные они к такому климату. И сумки таскать за собой тоже, наверное, давно не приходилось. Ноги у них заплетались, и они падали на каждом шагу. Впрочем, не только они, мы тоже, но значительно реже. Георг вообще сдался и решил ползти по пластунский.

– Эх, лыжи бы сюда… – протянул Дема.

– Ага, и санки… – буркнул Дима.

– А еще лучше снегоход, – добавил Миша. Собственно это было бы смешно, если бы не было так печально.

– Ред, а ты точно шел этим путем? – через некоторое время спросил Дема.

– Не знаю, – честно ответил Редрик, – Я что-то этой горки не помню…

И правда, мы плавно поднимались на гору.

Прошло полчаса.

– Бл*, Ред! – орал Миша, – Признай, ты понятия не имеешь куда идти! – собственно это было правдой. Мы поднялись на гору, но деревни не было. Зато отсюда был виден автобус вдали, и крошечная точка – дядя Гера.

– Нет, ну я точно помню… – начал было Редрик, но Миша не дал ему сказать. Немцы стояли в сторонке с очень довольными рожами. Во сволочи! Мы тут ругаемся, а им, значит, весело… Я отошла в сторону, мне уже порядком надоели эти крики. Вообще у нас так всегда, хочешь как лучше, получается как всегда. Еще раз оглянулась на пацанов. Все они дружно орали на Реда, ничего не меняется…

Я подошла к краю. На той стороне горы был лес. Красиво… солнце медленно уходит к закату, елки… как вдруг… Нет, мне не показалось!

– Деревня!!! – закричала я. Мальчишки стихли и через секунду уже стояли рядом.

– И правда… – протянул Дема. Не далеко от горы над лесом поднимался дымок от трубы.

– Я, наверное, обошел гору…

– Ред, – с чувством произнес Дима.

– А?

– Заткнись.

Некоторое время мы стояли и смотрели на уходящее солнце.

– Dunkelt… Kann wir werden schon gehen? Ich will in der Nacht durch den Wald nicht gehen! (Темнеет… Может, мы уже пойдем? Я не хочу провести ночь в лесу!) – сказал Георг, ежась. Немцы тряслись, как осиновые листы… у них-то в Германии зима, как наш октябрь. Одеты они правда были очень легко.