— Так, что это за история с Херувимами? Чем они занимаются? — спрашиваю я, чтобы потянуть время и унять жжение в моих костяшках, а потом снова забрать свое копье.

— Они защитники душ в Раю. Они защищают деревья и ведут списки душ, — рассеяно говорит он, сосредоточившись на тренировке с Эви. — Ты распознал бы их по их окраске. Голубым крыльям.

— О, а еще они похожи на львов.

Эви сжимает свой дротик и с благоговением смотрит на Зефира.

— Что ты имеешь ввиду, говоря, что они похожи на львов? — спрашиваю я.

— Как львы, — все еще глядя на Зифира, медленно говорит Эви.

— Так Херувимы — это львы с голубыми крыльями, которые охраняют души в Раю и ведут их перепись? — спрашиваю я. — Что за записи?

— Грехов, — мило мне улыбаясь, говорит Зефир, но от его слов по моему позвоночнику проходит дрожь.

— Как Злой Санта, да? — говорит Эви, переводя это в шутку, и получает смешок от Зефира. — Так что, Ради Бога, будь хорошим, — говорит она мне.

Я бледнею, а Зефир продолжает.

— Ну, я бы не сказал, что они выглядят точно также, как львы, скорее в них присутствуют черты льва и ангела.

— А здесь мы можем столкнуться с кем-нибудь из них? — спрашиваю я, все-таки не очень приятно узнать, что где-то на небесах есть полу-лев полу-ангел, который подсчитывает мои грехи.

— Возможно, но это может быть не только кто-то из Рая, а также это может быть кто-то из Шеола, — отвечает Зефир, и от его заявления у меня по спине побежали мурашки.

Как мне объяснили ранее, Шеол — это одно из названий Ада. Монах тоже несколько раз мне говорил, что однажды я тоже могу попасть туда, и я не могу не думать о том, чтобы они были не правы в своем предположении. Что подтверждается новым значением слова «грех»

— Как я пойму, кто Падший, а кто нет? — спрашиваю я, потому что лучше узнать об этом прежде, чем они придут и увидят меня, хотя и о встрече со львом человеком, тоже лучше быть предупрежденным заранее.

— Падшие помечены… на них что-то типа темного мазка. Но когда твоя эволюция будет более полной, то ты даже без этого сможешь узнать их — их запах, будет жечь твои легкие, словно кислота, — говорит он. Вижу, Эви знает, о чем он говорит, так как от его слов она бледнеет. — Некоторые из них могут маскировать свой запах, так как прошло уже некоторое время после того, как они были призваны в Шеол, но если они только вышли оттуда, то ты обязательно почувствуешь их.

— Этот темный мазок — как аура, или что-то в этом роде? — с беспокойством спрашивает его Эви.

— Нет, это больше похоже на пятно — это лучшее из того, как я могу описать это. У ангелов нет аур, это человеческие особенности — особенности их душ.

Объясняет Зефир, наблюдая за реакцией Эви на его слова.

— Так поэтому мы им мозолим глаза, да? — с поникшими плечами говорит Эви, видимо понимая кое-что еще. — Ангелы с аурой горят словно неоновая вывеска: с подписью «Злобный Уродец».

— Неоновая вывеска — да, «Злобный Уродец» — нет, — прерывая, говорит Зефир.

— Тогда при чем здесь вывеска? — спрашивает Зефира Эви.

Я рад, что она спросила об этом, потому что очень важно знать, как они видят нас.

— Твоя вывеска гласит: «Опасный» — отвечает он. Дротик Эви скользит сквозь ее пальцы.

Она отворачивается, чтобы попить воды и скрыть страх в глазах. Я подыскиваю то, что можно сказать, чтобы ее рассмешить.

— Полагаю, это лучше, чем: «Выпендрежник»

— Это не так, Рассел, — поворачиваясь ко мне, говорит Эви. — Если бы оно это означало, тогда мы бы оставили все как есть.

Для обоих видов ангелов, как для добра, так и для зла, «Опасный» — было бы более правдоподобно.

— Чтобы сделать тебя для нас такой неотразимой, нужно пройти не один уровень, а достаточно много, — говорит Зефир, садясь на землю и втягивая крылья в состояния отдыха.

Эви вопросительно выгибает бровь.

— Есть и другие уровни?

— Будучи ангелом, ты так похожа на нас, но ты никогда не поступаешь так же как мы. Ты постоянно веселишь меня: что ты думаешь, как ты чувствуешь, что для тебя важно, а что ты считаешь странным, — посмеиваясь, объясняет он нам.

— Я рассуждаю, как пятилетней ребенок, да? Мои представления о вселенной ограничены жизненным опытом и, следовательно, считаются бесценными, — спокойно говорит Эви.

— Может быть, у меня нет никакого опыта с детьми. Но я сомневаюсь, что нахождение ребенка на любом уровне — это опасно, — возражает он. — И я бы не использовал слово «Драгоценный», чтобы описать Рассела. — Продолжает Зефир, морща нос.

— Ты не очень-то ласков к себе, генерал, — притворяясь, что обиделся, отвечаю я. — Для меня эта девушка не кажется проблемой. Брауни и Булочка считают меня обворожительным.