Доклад негодяя Лукина отложен. Предполагают, что он и вообще не состоится. Между прочим, могу ответить, что несколько членов нашего Женского Содружества имени Преподобного Сергия являлись с решительными заявлениями по этому поводу к Правящему Архиепископу Мелетию. Радуюсь, что именно Женское Единение имени Преподобного Сергия самостоятельно поняло неотложность такой инициативы для прекращения злобы и невежества. Так и следует!

30 октября 1934 г.

Выяснилось, что Владимир Константинович Рерих с нами в экспедицию не едет. На шесть месяцев по 180 йен в месяц я авансирую ему как представителю Музея[Рериха в Нью-Йорке]. Затем или он перейдет на службу в предполагаемый кооператив, или я предоставил ему присоединиться к нам. Эту альтернацию я всецело предоставил ему, и Вы помните лишь, что жалованье за представительство положено ему по 180 йен от 1 ноября до 1 мая – за шесть месяцев. Вполне точно помните это распределение.

Должен сказать, что дни заполнены невероятно мерзостно. Здешняя ниппонская [165] газета сегодня поместила сообщение о том, что я послан сюда масонскими организациями и часто посещаю американское консульство. Будем принимать меры,[чтобы] раскрыть и докончить эту мерзость. Также Лукин, доклад которого был отложен, все же ухитрился обнародовать тезисы доклада, как например, Учение Рериха, Рерих – буддист, Рерих – Махатма и т. д. К сожалению, в здешней общественности проявляется так мало справедливости и бережливости, что остается лишь пожалеть о том, сколько энергии уходит на распутывание мерзких узлов. Например, еще вчера одна дама прибежала в смятении и оповещением, что «над Вами будет суд под председательством архиепископа Мелетия», вероятно, предполагается в этой легенде все тот же доклад Лукина.

Имейте в виду, что местная газета «Русское слово» переходит к Воинскому союзу и они избрали меня почетным членом редакции. Мною рекомендованы им три корреспондента: Г. Шклявер, В. Шибаев и И. Муромцев. Я выпишу для Вас и в Индию эту газету. Видите, какие разнообразные дела творятся и насколько нужно быть бережным.

31 октября 1934 г.

Сейчас пришли Ваши письма от 11 октября, а также письмо секретаря Уоллеса. Пожалуйста, передайте ему для сообщения г-ну Президенту прилагаемое письмо. Если вследствие перевода не успею вложить его в этот конверт, то пошлю его с ближайшей почтой. Скажите Уоллесу, насколько я ценю его благие намерения. Я знаю, что и ему нелегко, и тем ценнее его добрые действия. Именно такими действиями зло будет побеждено. Все ближе и ближе тот день, когда Вы будете на значительное время оставаться без моих писем и будете бодро и дружно преодолевать и преуспевать. Идея ниппонского центра очень хороша, и все прочие, как Метерлинковские, так и другие упоминания в Ваших протоколах, весьма полезны. Еще раз имейте в виду несовершенства почты – впрочем, Вы будете писать мне о самом, самом главном. Надеюсь, что число ратификаций Пакта [166] увеличивается.

Как я и писал в начале письма, у нас необыкновенно насыщенное время. Отбиваемся от сил темных, но как всегда бодро продвигаемся. Как я и пишу в отдельном письме Люису – одну из моих Гималайских картин в размере почтовой посылки пришлите сюда на имя В.К. Рериха. Действуйте бодро, много Хиссов в Америке – дружелюбие и единение их привлекают.

Духом с Вами,

РХ [167]

12 ноября 1934 г.

Дорогие, постепенно выясняются любопытные подробности предполагавшегося доклада Лукина, который он теперь частным образом распространяет среди своих знакомых. Как передают, в докладе три нелепых пункта: 1) Знак Музея. Три точки – знак Святой Троицы, а в середине инициалы Рериха, который таким путем включает себя в Святую Троицу. 2) Под символом веры, напечатанным Рерихом [168] , стоит в конце «И сiе исповедую», что значит, что среди другого «и сiе исповедую». По мнению Лукина должно было быть – «и Тако исповедую». 3) Лукин занимается подробной критикой книги «Чаша Востока» [169] , уверяя, что в книге есть мое предисловие – которого, как известно, там нет. Таким образом, все три пункта распространяемого доклада представляют собою злостную и невежественную ложь и можно лишь печаловаться, что подобные общественные вредители выпускаются, а может быть, и одобряются местным богословским факультетом. Можно себе представить, сколько вреда может наносить подобный безумный злобный бред. Надо отдать полную справедливость здешним высоким церковным иерархам, архиепископу Мелетию и архиепископу Нестору, запретившим этот лживый доклад. Не думаю, чтобы подобная ложь помогла где-нибудь самому Лукину – ведь лишь большевики могут ликовать, читая подобные умышленные разложения русской эмиграции.

Любопытная статья под редакцией Н. Крыжановского, посланная Зиною. Конечно, правильно в таких случаях призывать подобных редакторов к порядку и выяснять им их заявления.

14 ноября 1934 г.

13-е число ознаменовалось необыкновенно мерзким выпадом со стороны фашистского «Нашего Пути». Привожу смысл этой нелепости: поставлены в вину три книги, будто бы опубликованные «Алатасом» – «Цветы Мории», «Письма Махатмы», «Листы Сада Мории». Как Вы знаете, из них «Цветы Мории» напечатаны в 21-м году в Германии [170] , «Письма Мории» в 25-м году в «Алатасе» [171] (во время моего отсутствия в экспедиции), а «Листы Сада Мории» [172] не имеют касания ни к «Алатасу», ни к издательству Музея. Характерно, что в этом выпаде приведены надерганные цитаты из «Листов Сада М[ории]». Первый раз приходится видеть, что как обвинение приводятся цитаты не из моей книги. Конечно, во всем этом видна тигрово-темная [173] рука, и можно лишь удивляться, что часть так называемой эмиграции добровольно служит темному лагерю. Сегодня В.К. Р[ерих] как представитель Музея сделает официальное заявление в редакцию, при этом он укажет, что «Цветы Мории» – мои стихотворения – были широко известны еще в прежней России; что «Письма Мории» относятся к восьмидесятому году, когда мне было шесть лет [174] , и «Листы Сада Мории» не имеют касания ни к Музею, ни к «Алатасу». Конечно, Вы понимаете, что все эти преступные попытки концентрируются около нашего отъезда, и темным силам необходимо набросить хоть какую-нибудь ложную тень. Тем более следует укрепить отношения с Сав[адой] и прочими такими друзьями. Мы послали Вам телеграмму, соглашаясь, чтобы Вы дали знать Адольфу [175] для сношений с легацией [176] . Немного странно, что кому-то еще нужен Старый Дом [177] , – если так, будем находить и новые пути. Охотно представляем себе, насколько напряженно у Вас все время, ибо и у нас находится все в необычном напряжении.

Сейчас делаю для архиепископа Нестора эскиз часовни в память Николая II и Александра Сербского [178] . Конечно, когда пришлю фотографию, ее можно дать в «Свет» и в «Новую Зарю» [179] , а также переслать и Шкляверу.

16 ноября 1934 г.

Из Вашей последующей почты я с особым прискорбием читал письма Рай. Ха. В. [180] Все это еще раз доказывает, что лучше допускать мерзость, нежели пытаться исправлять ее. Печально также и то, что письмо это вообще было принято, ибо в наше время подобные письма вообще не принимались, а возвращались обратно с разрывом отношений. Но что сделано, то сделано, и теперь можно открывать целую фабрику штопки и зашивания. Вред подобных писем сказывается лишь постепенно. Рад слышать сообщение, что Ниппонский Центр при Музее[Рериха] основывается и имеется в виду ряд культурных выступлений. Все это очень важно, ибо, как Вы знаете, везде существуют разные люди. Конечно, и всякие темные силы стараются подбросить камни, – помните «Пречистый град – врагам избавление» [181] . Нам здесь приходится тратить массу энергии на противление злу. Из прилагаемых вырезок Вы видите, в чем заключается гнусное дело тьмы. Конечно, сейчас во всем мире подобное же напряжение, но это лишь доказывает, насколько должна быть велика зоркость и бережность добра. Сейчас получили телеграмму Вашу о способах перевода денег и отвечаем Вам, что без всяких затруднительных мер их можно перевести почтою по указанному в телеграмме адресу. Прискорбно, что приходится тратить энергию, но противодействовать темным силам, которые хотя и стоят в общественном мнении на самой низкой ступени, но все же своими мерзостями требуют воздействий. Если они могут цитировать не мои книги, если каждый добрый поступок для них лишь прикрытие чего-то худого, то Вы совершенно не можете говорить с ними языком человеческим. Знаю, насколько трудно сейчас во всех странах, и нельзя без скорби смотреть, как все ценное и неотложное опоганивается. Рад слышать о ратификации Бразилией [182] . Так же нужно продолжать и по всем прочим странам. Отмечаю, что в переднем перечне статей двух журналов, «Инспирейшен» и «Мыслитель», некоторые статьи опущены. Странно, что, с одной стороны, как бы желание сотрудничества, а с другой – прежняя очевидная тенденция в отношении некоторых авторов. Конечно, Нетти выправит это обстоятельство. Может быть, завтра еще припишу какие-либо здешние деяния, а пока будьте бодры и тверды.

Духом с Вами.

Очень хлопочем! Конечно, Вы примете меры к обузданию «Харб[инского] Врем[ени]». Сколько мерзости! Наверно, Савада будет возмущен. Никогда я не принадлежал ни к масонам [183] , ни к розенкрейцерам!

18 ноября 1934 г.

Дорогие, спешу послать Вам еще один номер здешней японской газеты «Харбинское время», а также сегодняшний номер фашистской газеты «Наш Путь». Комментарии излишни, и Вы отлично понимаете, из каких тигровых темных источников происходят эти преступные нелепости. Жалею лишь о том, что так хорошо начатое дело благотворения несомненно пресечется, ибо, естественно, невозможно ждать, чтобы наши сотрудники желали бы благотворительствовать именно там, откуда происходят подобные преднамеренные нападения. Жалею, что именно я так чистосердечно пытался помочь бедным и нуждающимся, но злобные люди не терпят ничего доброго. Вы знаете, что к масонам и к розенкрейцерам я не принадлежу, – для принадлежности нужно войти в их организации, чего никогда с моей стороны не было. Вместе со всеми я глубоко возмущаюсь преступному искажению[моего] прекрасного портрета[кисти] Святослава в тибетском костюме [184] . Конечно, все эти подделки, так же как и совершенно посторонние фотографии каких-то неизвестных личностей, могут быть относимы к моему именно имени со стороны определенных злоумышленников. Также преступно и то, что вместе с моей книгой «Цветы Мории» цитируются не принадлежащие мне книги «Письма Махатмы» и «Листы Сада Мории», и вообще весь конкокт [185] мерзостей превысил всякие человеческие обсуждения. Сегодня мы посылаем письмо мр-у Хоринучи с этими двумя газетами, прося его обратить внимание на происходящие мерзкие провокации. Также, пожалуйста, пусть Нетти поставит в известность м-с Савада, которая так любезно хлопочет о культурном центре. Прямо трагически сознавать, что именно в то время, когда мы все думаем о благотворительстве и о создании культурных центров, именно тогда какие-то безответственные преступники пытаются помешать доброму сердечному строительству. Конечно, тем более все понимаете,[что] добро, честь и достоинство должны еще более сплотиться для отражения нападений тьмы. Даже открыто мне вменяется в вину желание помочь нуждающимся и бедным – до такого абсурда мы еще не доживали. Правда, мы видели много подложных картин, поддельных писем, злостных лживых утверждений, и недаром я писал статью «Клевета». Сравните вырезки газет здешних после моего приезда и мотивы непозволительных происходящих нападок накануне отъезда. Правда, фашисты требовали с меня 500 долларов, которые я не мог дать, и тогда же добрые друзья предрекали какое-то враждебное выступление. К сожалению, всякого рода блякмэйл [186] развит во многих странах, если не всемирно.

Через неделю мы едем. Из телеграммы Вы уже знаете, куда направить переводы. Происходящее еще раз доказывает, насколько организованы силы тьмы, или как я[э]то им высказывал во многих моих статьях.

Будьте бодры и мужественны. Скажите привет всем друзьям и сердечно идите по пути добра.

Духом с Вами,

Р[ерих]

<Конечно, кооператив [187] кончен. Очень жаль.> [188]

2 декабря 1934 г.