– Вполне себе этично, я считаю. Особенно если ты уже добрых шесть часов помогаешь этому человеку вытирать полки от пыли и расставлять на них никому не нужные старые книги.

– Ладно, ты прав. Критикуй меня, сколько влезет. Главное помоги поднять на шкаф еще вот эту коробку. Я разберу ее на днях. Нона сегодня все! На полу сталось всего пару коробок, и я разберу их завтра. Я заказала пиццу, купила бутылку дешевого красного вина и взяла «Завтрак у Тиффани» в прокате. Пора расслабиться.

– «Завтрак у Тиффани»? В прокате? Ты серьезно? В наши дни еще существует прокат?

– Просто у меня пока еще нет Интернета…

– Похоже, раз вместо того, чтобы подцепить в баре горячую чернокожую штучку, я весь вечер провозился с твоим барахлом, по закону жанра я должен быть геем. Но Крис, хоть у меня и никого нет, я не гей. Почему ты не взяла хотя бы что-то с Сильвестром Сталлоне или Дольфом Лунгреном? «Завтрак у Тиффани»! Ну, надо же! Скажи еще, что телек в этой конуре нецветной, и я окончательно паду духом!..

На следующий день Люк впервые в жизни шел в школу, как на праздник. И дело было не только в том, что он поверил Дженни, что какая-то богачка заинтересовалась им. Дженни никогда не врала.

В отличие от других девчонок из их района, она никогда не сочиняла про богатого папочку из-за границы или тайного красавца-бойфренда. Для этого, пожалуй, она была слишком простодушной и туповатой.

Но в тот день все его нутро подсказывало, что что-то в его жизни должно случиться. Началось с того, что день выдался непривычно жаркий для конца мая. В тесном трейлере было буквально нечем дышать. Но Люк встал вовремя и даже кое-как привел себя в порядок: постоял под едва теплыми ржавыми струйками воды в душе и почистил зубы. Затем встряхнул единственные джинсы и прошелся мокрыми руками по своей мятой рубашке, пытаясь ее разгладить. В конце концов, в школе он появлялся не так уж и часто, авось местная шпана не заметит его чудесного преображения. Но, как выяснилось, он зря надеялся.

– Эй, Калахан, что это ты прилизался, как педик? – заорал здоровяк Дак, полузащитник местной футбольной команды. – Давно не трахался? Может, мы с ребятами тебе поможем?

– Отвали, придурок, – пробурчал Люк, стараясь поскорее пройти мимо.

– Да нет же, погоди. Что-то уж больно бесит меня твоя прилизанная причесочка! Дай-ка я тебе все тут поправлю, – и не успел Люк обернуться, как огромная ручища грубо растрепала его гладко зачесанные длинные волосы.

У Люка были широкие плечи и высокий рост, но он почти в полтора раза уступал в весе своему обидчику. Но, тем не менее, суровая жизнь в неблагополучном районе Детройта с раннего детства научила его не спускать обиды. И он, не теряя времени, тут же изо всех сил двинул Дака в нос кулаком и кинулся бежать. Тем временем к Даку уже подоспели другие парни из его футбольной команды, которым только и надо было, что встрять в потасовку.

Люк драться не хотел. Нет, он не был трусом. Но у него с собой была единственная ценная вещь в его жизни – старенькая гитара, и он хотел сохранить остатки приличного вида. Увы, ему это не удалось. Шестеро не менее крупных приспешников здоровяка Дака налетели на него, как стая голодных собак, повалили на землю и начали нещадно буцать ногами.

Гитара была отобрана и демонстративно разломана пополам. А Люку только и оставалось, что свернуться калачиком и пытаться закрывать вторую ценность, которая у него осталась – лицо. До школьного двора оставалось метров двести по пустырю, поэтому рассчитывать на то, что кто-то из учителей выйдет и прекратит избиение, не приходилось. Но тут случилось неожиданное. Не успели хулиганы нанести и по одному удару, как в воздухе прогремел выстрел.

– Эй, вы! А ну пошли вон отсюда, пока я вам яйца не поотстреливал! – в нескольких шагах от лежащего в пыли Люка стоял коротышка неопределенного возраста с револьвером в руке.

– Эй ты, щенок, не ты ли случайно будешь Люк Калахан? – спросил низкорослый, когда последний из футболистов исчез за школьной оградой.

– Да, это я, – пытался отдышаться Люк.

– Встать сможешь?

– Смогу, – пробурчал Люк, уже поднявшись на ноги и отряхиваясь. – Вроде эти уроды не так уж и сильно меня потрепали, – с извиняющейся улыбкой добавил он, вытирая кровь с разбитой губы.

– Знаешь, щенок, меня это мало волнует. Но моя хозяйка хочет с тобой поговорить. Поэтому у тебя есть две минуты, чтобы почистить свое тряпье и заскочить вон в ту машину, – коротышка указал на длинный черный кадиллак, припаркованный на обратной стороне дороги.

Люк никогда не видел таких машин. Такие машины просто никогда не заезжали в его бедный район. На мгновение он испугался. В голову полезли всякие страшилки про торговлю органами и сексуальное рабство. Но он взял себя в руки. Это был его шанс. И даже если ему придется переспать ради этого с кем-то не очень приятным, он был готов на это.

Он был готов на многое, лишь бы выбраться из этой дыры. Лишь бы не жить с матерью-наркоманкой и не ходить в эту долбанную школу, где кроме старушки Дженни у него не было ни одного друга.

Дверь лимузина открылась, оттуда повеяло прохладой от кондиционера и тонким запахом дорогих женских духов.

– Присаживайся, Люк, – прожурчал низкий чарующий женский голос. – Нам надо поговорить.

Люк залез в лимузин и примостился на краю белого кожаного сидения. Никогда еще он не чувствовал себя таким жалким. С разбитой губой и начавшим отекать подбитым глазом он пытался забыть, что его намазанные гелем волосы растрепались, а черные джинсы и рубашка все в пыли.