По глазам видела - не понимает.

Яприкусила щеку, уткнулась взглядом в стол… О,идея!

– Как не пристрелянный револьвер!
– выпалила я.
– Когда ты только-только берешь его в руки,

ведь мажешь, правда? А движущуюся цель вообще только чудом поймать можешь, так?

н думал недолго. Склонил голову к плечу.

– Хочешь сказать,что ты сейчас не слабая? Просто ошибаешься часто?

Я обрадованно закивала. Понял!

– Да. Я вижу кусочки, обрывки. И не всегда могу их правильно истолковать.

«Увидеть» близких намногo проще, но сейчас речь не о том. Все равно точность страдает.

Рук пожевал губами.

– Ты говорила, что когда-то сильно ошиблась. Вроде как из-за этого тебя искали люди

Бишопа. Что-то с твоим отцом,да?

Я нервно усмехнулась. Догадливый.

– Да. Отец хотел знать,что случится, если он попытается сместить Бишопа. Я увидела… - я судорожно сглотнула, - увидела Бишопа с дыркой в печeни.

– Этого не было?

– Было, - я передернула плечами. – Только он почему-то не умер. И случилось это уже после того, как отца... отправили поплавать в заливе.

ук почеcал бровь.

– Понятно. Ладно , а кошка твоя как в это все вписывается? А вот теперь очень, очень осторожно!

Я задумалась,и наконец подобрала аналогию:

– Мышка - это как прицел. С ее помощью я вижу намного четче.

Не только - силы она мне тоже изрядно прибавляет - но об этом ему знать уж точно ни к чему.

– Хм, - он покрутил головой, разминая шею.
– Допустим. Только что ж тoгда все рыжие не заводят себе таких? Всяко проще, чем троих родить и вырастить.

Умный какой. И памятливый. На мою голову!

– Тогда мы вымрем, - усмехнулась я.
– Пoэтому фамилиаров у нас… не одобряют.

Крошечная заминка от него не укрылась. Рук вперил в меня взгляд.

– Хочешь сказать, те ведьмы не в курсе? Насчет твоей Мышки?

– Не в курсе, – подтвердила я устало.
– Что ты еще хочешь узнать?

Он крутанул колесико зажигалки, щелкнул раз, другой. А потом отшвырнул ее. И притянул меня к себе.

Да так ловко, что я пискнуть не успела, как оказалась у него на кoленях.

Блондин обнял ладонями мое лицо. Пахло от него тем же горьковатым одеколоном,табаком и почему-то вишней.

– Тебя, - выдохнул он мне в губы. И проговорил раздельно : - Хочу. Узнать. Тебя, Меган

Вон. Поцелуй меня.

Уговаривать ему не пришлось…

Поцелуй не затянулся. Рук отстранился, пробормотал:

– Что ж ты со мной делаешь, сладкая?

Ипересадил меня обратно, в кресло напротив. Вернулся на свое место, раздобыл откуда-то бутылку коньяка. Вынул пробку и сделал хороший глоток прямо из горла.

Я опустила глаза на свои мелко дрожащие пальцы. И попросила голосом пай-девочки:

– Можно мнe чтo-нибудь перекусить? Заодно и отвлекусь.

– Сейчас организую.

А голос-то какой. Низкий, хрипловатый…

Его не было минут десять. За это время я успела немного взять себя в руки. И что с того,

что для этого пришлось приложиться все к той же бутылке?

На принесенном Руком подносе красовались тарелки с ещё скворчащей яичницей,

пoджаристой ветчиной и тостами. Я ухватилась за вилку, как утопающий за соломинку.

Он усмехнулся такому аппетиту. Сам он ел неспешно. Еще бы, стoлько пирожных слопать!

– Кстати, ты обещала погадать, - напомнил он, прихлебывая кофе.

– Легко, - я дожевала и не без сожаления отставила пустую тарелку.
– Кстати,ты все время здесь ешь?

– Нет, - он ничуть не смутился. – Обычно я обедаю и ужинаю со своими парнями, внизу.

Только это не лучшая компания для тебя, сладкая.

Я подняла брови.

– Серьезно? Я вообще-то дочь гангстера.

Блондин вдруг усмехнулся. Медленно наклонился вперед, пристроил тяжелую горячую руку на моей коленке.

– И женщина гангстера, сладкая. А я ревнив. Не хочу, чтоб мои люди на тебя облизывались.

Я лишилась дара речи. Кашлянула.

– Так, где карты?

Сумочка нашлась на комоде в другом конце комнаты. Отличный повод сбежать!

Рук только шире улыбнулся, когда я вскочила.

Ая рассердилась на себя. Да что со мной такое? Краснею, как влюбленная школьница!

Карты привычно отозвались, по кошачьи ластились к пальцам.

Я oпустилась прямо на ковер, прикрыла глаза. Спокойствие, ясность, легкое покалывание в ладонях.