Так остро,так пьяняще...

– Сладкая, – пробормотал он,торопливо стаскивая с меня халат.
– Такая сладкая. Слаще любых пирожных.

Вот это да! Лучший комплимент в моей жизни...

Яспохватилась, только ощутив спиной прохладу простыней. Совсем голову потеряла!

– Обещай, - попросила я, упираясь ладонью в его грудь и уворачиваясь от поцелуя, - что я не забеременею. Ты сказал, что можешь это сделать. Пожалуйста!

Рук приподнялся на локтях. Сдерживался он с трудом, вон как жилы на висках вздулись.

Он не спросил ни o чем.

– Клянусь. Своей кровью и силой, дубом,терновником и ясенем. Хватит?

Ятолько кивнула - и потянулась к нему…

– Почему?
– он курил, сидя на краю постели.

– Что - почему? – я прикрыла грудь одеялом и отвернулась. Это не спасало - ни от его голоса,

ни от пристального взгляда в спину.

– Почему ты так переживала о ребенке?

Ядернула плечом. Поджала ноги и обхватила коленки руками.

– Не хотела попасть в неприятности.

– Меган, - матрац прогнулся под тяжестью его тела, а я замерла от тяжелой горячей руки на бедре.
– Ты думаешь, я бы тебя бросил?

– Не хочу проверять, - выдавила я. – Спасибо.
– За что?

– Что принял всерьез. Мог бы отмахнуться.
– Это из-за Мышки?
– спросил он буднично.

– Что?
– переспросила я, думая - надеясь!
– что ослышалась. Он выдохнул дым.

– Не считай меня идиотом. Сложить два и два несложно. Мышка - не рожденная душа,так?

Как и собаки Ирэн?

– Так, – согласилась я после долгой паузы. Стиснула кулак, комкая простынь. – Мою дочку звали бы Мишель. Мышка.

Блондин прищурился.

– асскажешь?

Почему бы и нет? Так отчаянно хотелось кому-то довериться, разделить хоть с кем-то свою боль. Все то, что я носила в себе долгие семь лет.

Не с Мышкой же откровенничать, верно?

– Мне было семнадцать, - начала я тихо.
– Я была такой дурой! И я только что потеряла отца.

– Тогда ты познакомилась с этим типом?
– подсказал Рук негромко. – С Томми?

Я невесело усмехнулась, качнула головой.

– Да нет, он давно за мнoй ухаживал. Мне казалось так романтично встречаться с ним тайком!

Говорю же, дура.

Сигарета Рука дотлела почти до фильтра.

– И?
– он подался вперед и накрыл ладонью мою руку, безвольно лежащую на одеяле.
– Хотя не говори , если не хочешь.

Я подняла взгляд на обманчиво спокойное лицо Рука и сoобразила.

– Это не то, что ты подумал. Он меня не насиловал. Меня даже уговаривать особо не пришлось! Я была напугана, ужасно одинока, не знала что делать. Убежала с Томми, потом сидела под замком. Для моего же блага, само собой. От Бишопа меня прятали, ага. А я верила! Еще и радовалась, огда залетела.

– Он, я так понимаю, не радовался?
– Рук обнаружил, что стиснул мои пальцы до боли.
–

Прости.

– Ничего. он тайком подлил мне абортивное зелье.

– Мразь.
– Резюмировал Рук коротко.

Яопустила взгляд. Почему-то было стыдно. Стыдно до сих пор.

– Больше чем ты думаешь. Ты ведь помнишь,что инициирует видящую?

Блондин кивнул.

– Ребенок. Постой. Он что, специально?..

– Да, - ответила я на не заданный вопрос.
– Когда появилась Мышка, я поняла, что дело нечисто.

– Почему? – поднял брови Рук.

Ястиснула кулаки.

– Возвращаются не все души, понимаешь? Только неупокоенные.

И прикусила губу. Рук дернул щекой.

– Найдешь тут покoй, когда собственный папочка… Извини. Я кивнула.

– А потом я подслушала разговор. Томми хвастался подельнику, как ловко все провернул. Его банде очень пригодилась бы хорошая гадалка. Вот он и… Тогда я его и прокляла.

Несколько мгновений,тягучих как патока. Потом ук обнял меня и прижал к себе.

Я уткнулась лицом в твердую грудь. Как хотелось спрятаться на ней от всех проблем, от прошлого и заодно от будущего! Если бы все было так просто!

– Почему он не хотел, чтобы ты родила?
– произнес ук почти неузнаваемым голосом. Лязг металла, скрип ножа по стеклу. Брр!

Придется договаривать, раз уж начала. Не плакать,только не плакать! Мне ведь уже не семнадцать, отревела свое.

– Как только у ребенка забьется сердце и до тех пор, пока закончит кормить грудью, мать становится почти слепой. Она замыкается на малыше, понимаешь?