Проснулась она, когда закат уже окрашивал своими дивными красками лесную опушку на горизонте. Доела остатки курицы и села ждать Барта.

– Заждалась меня? – раздался совсем рядом знакомый голос. Любуясь в окно на изумительный по красоте пейзаж, она и не заметила вошедшего колдуна.

Мария подняла на него глаза и удивилась произошедшей с ним перемене. В его взгляде ей почудились даже тёплые искорки! Кажется, в их отношениях что-то поменялось в лучшую сторону. Он резко к ней подобрел, видимо, почувствовал себя виноватым перед ней. Ну, ещё бы!

Они вышли из замка через чёрный ход. А там их уже поджидал Модест. Кентавр поприветствовал её своей восхитительной белозубой улыбкой, от которой у неё сразу же затряслись коленки. И не удивительно: этот убийственно красивый кентавр (его верхняя часть) посмотрел на неё так, как не смотрел на неё ещё ни один мужчина.

– О, в этот раз вы выглядите просто обворожительно! И как самая настоящая госпожа! – Кентавр-ловелас, видимо, решил сразить её наповал.

– Модест, давай не будем разводить великосветскую болтовню. Ко мне только на «ты», понятно? – Мария протянула ему руку, чтобы он пожал её в знак дружбы, а он взял и поднёс её к своим губам… От этого у неё и вовсе всё поплыло перед глазами.

Вот чёрт, кажется, Барт заметил её состояние! И почему она так реагирует на мужское внимание? Наверное, потому, что до этого она не знала об этом абсолютно ничего…

– Модест, прекращай! Она мне нужна в твёрдой памяти и спокойная как кусок гранита. – Колдун строго смотрел на кентавра, и, кажется, он совсем не шутил.

Модест тяжело вздохнул и протянул к ней руки, видимо, хотел подсадить её к себе на спину. Но его опередил Барт: он моментально оказался на спине у кентавра, а затем усадил позади себя и свою ученицу.

– Мария! Только ради тебя я выношу этого надутого индюка, который вдобавок ещё и очень тяжёлый, – со смехом отозвался Модест и тут же рванул вперёд галопом. А она, чтобы не свалиться, вынуждена была обнять Барта, прижавшись к нему всем телом.

Сумрак плотной дымкой окутывал кряжистые лесные деревья, делая их очертания размытыми и немного таинственными. Вдалеке горделиво возвышался замок, который в темноте выглядел как грозная неприступная Бастилия. По сути, для неё её новый дом был самой настоящей тюрьмой. Ведь она не имела права его покинуть, если только со своим мужем…

– Модест, под утро на этом же самом месте, – негромко произнёс Барт.

Пожелав Марии удачи на практическом занятии, кентавр растворился в ночи. Совсем скоро стих и топот его копыт, после чего ей стало очень одиноко.

– Мария, я хочу тебя предупредить. Если ты и дальше будешь оказывать Модесту такие знаки внимания, то у тебя начнутся серьёзные проблемы со своей сводной сестрой. Я же тебе говорил, что Амалия влюблена в кентавра по уши. А она девушка умная и очень коварная, как мне кажется.

– Барт, да мало ли кто ей нравится! Меня это абсолютно не волнует. К тому же Модест очень милый, и мне нравится его общество.

– Я это уже заметил. Только не переусердствуй. Мой друг хоть и кажется эдаким Дон Жуаном, но на самом деле он очень ранимый и очень влюбчивый. И я бы не хотел, чтобы он потом мучился от бессмысленной любви к тебе.

– А разве любовь бывает бессмысленной? – невольно вырвалось у неё.

Колдун промолчал, но она почувствовала, как из темноты он наблюдает за ней холодным, почти звериным взглядом.

– Отвлекись на время от своих любовных переживаний и займись учёбой, – с ядовитым сарказмом заметил Барт.

– Я не… – возмутилась она, но он тут же её перебил, даже не дав ей открыть рта.

– Самое главное в оборотничестве – спокойствие и выдержка. Заучить довольно простое заклинание и дурак сумеет. А вот остаться в шкуре зверя на протяжении долгого времени… Короче, как только твой разум всколыхнёт какое-нибудь переживание, волнующее воспоминание, то ты сразу же очутишься в человеческом обличии совершенно голой посреди леса. А на экзаменах никто не будет тебя ждать с одеждой в руках. Пойдёшь к месту сбора голышом, если, конечно, опять не обратишься. А для этого тебе придется всего лишь успокоиться, но как раз это у новичков и не получается.

Барт закончил свою речь и начал спокойно раздеваться, как ни в чём не бывало.

– Что ты делаешь?! – возмущённо воскликнула она, глядя, как он уже снимает с себя штаны.

– Сама что ли не видишь? – невозмутимо ответил колдун. – Я не хочу, чтобы от моей одежды остались лишь одни лохмотья.

К её огромному облегчению на нём оказалась набедренная повязка подобная той, какую Мария видела на нём при обряде посвящения в ведьму. Он-то это предвидел, а вот она…

– Я тебя жду. Собираешься дефилировать перед Модестом в чём мать родила? – поинтересовался у неё Барт насмешливым тоном. По всей видимости, эта ситуация его порядком забавляла.