— А… Андрей, — Вера шмыгнула носом и принялась тереть глаза платком. — Доброй ночи… Мария Николавна говорит, что я должна буду уехать в Москву.

— Даже не представляю, что мне делать с этой новостью, — ядовито сказал он. — Веруня, будь добра, оставь нас. Я хочу побыть с сестрой наедине.

Но волчица не сдвинулась с места, пока Мария не кивнула. Андрей почувствовал неожиданный укол ревности.

— Чем ты, вообще, думал, когда притащил ее сюда? Она же еще ребенок, — слова Марии хлестнули его, как бич. Несомненно, это была она.

Мария прошлась по комнате с яростью запертого в клетке зверя. Казалось, она набросится на него и разорвет на клочки.

— Присутствие Веры здесь просто немыслимо! Мало того, что ты подвел Совет, что ты купился на провокацию Ордена, что из-за тебя погибли молохи, смерть которых может нам многого стоить… Ты подверг дочь Ефрема опасности, смертельной опасности, на секундочку. Не ты ли клялся ее защищать? Святые небеса! Когда Ефрем погиб, я ведь думала, что ты небезнадежен, что в тебе осталась капля человечности.

— На секундочку, я спасал тебя, — огрызнулся Андрей, наконец подняв глаза. Лицо Марии побелело, как мел.

— Решил вспомнить нашу молодость и снова поиграть в защитника сестренки? — она брезгливо скривилась и осеклась. — Пойдем-ка отсюда в место потише... Прогуляемся немного. Не хочу, чтобы все в доме стали свидетелями этой безобразной сцены.

Воспользовавшись передышкой, Андрей подошел к ней и крепко обнял, выбросив из головы все, что она только что сказала. Он вновь стал цельным и наполненным до самых дальних уголков.

— Отпусти, — голосом Марии можно было бы заморозить океан. — И скорее пойдем отсюда.

— Все так изменилось, — сказала Мария, глядя на противоположный берег Днепра. — Даже не верится, что этот монастырь до сих пор стоит.

Неужели хоть что-то осталось прежним? Небольшая прогулка по Киеву в сторону реки дала ей предельно ясно понять, что это и близко не тот град с белыми стенами и золотыми крестами, который она видела в снах. И небо над ним было не лазурным, а чернело пустой беззвездной глазницей.

Глупо было думать, что она вернулась домой. Ее дом разрушили монголы семь веков назад. От него осталось одно лишь название.

— Теперь это музей, — бросил Андрей. Судя по звукам, он пнул какой-то камешек.

Мария закрыла глаза, вызывая в памяти почти истершуюся картину. Вот Ярош подводит ее к кустам боярышника на откосе под монастырем и достает из-под веток маленькую лодочку на двоих… Вот он невероятно ловко налегает на весла и ведет лодочку к противоположному берегу… Они, мокрые и веселые, выбираются на песчаные отмели, Ярош достает узелок с яблоками и свежими булками... Съев нехитрые харчи, они обнимаются и целуются, по ее спине скользят горячие, крепкие руки, знавшие не только молот и кузнечные клещи…

Знала ли она тогда, что будет стоять на том же самом берегу спустя семь веков в обличии бессмертного монстра? Она верила, что вернувшись в Киев обретет то, что потеряла когда-то давным-давно… Но она ошиблась. Как Агасфер*, она вечность скиталась по миру и узнала лишь то, что нет в нем угла, где она сможет обрести покой.

К горлу подкатил комок, и Мария его проглотила. Время для жалости к себе прошло.

— Ты понимаешь, зачем мы здесь? — спросила она Андрея, доставая сигареты из кармана пиджака.

— Чтобы никто не был свидетелем безобразной сцены? — со смешком спросил он.

— Почти, — Мария закурила. Вера и Андрей сами подкинули ей возможность увести последнего из особняка Дмитрия, где их могли подслушать. Сама она была скверной актрисой, когда дело доходило до ярких эмоций.

— Тебе обязательно курить? Ты же знаешь, что я этого не люблю.

— А я не люблю, когда ты убиваешь дорогих мне людей.

Мария сдержала ярость и спокойно к нему обернулась. Выражение, которое она увидела на лице отступившего назад Андрея, было странным и незнакомым.

— Эй, если ты опять про Матвея…

— Я про Винцентия! — прорычала она, кусая папиросу. — Привет тебе от Щуки, братец, и от черного пса.

— Я не знаю, о чем ты…

Мария скривилась, тряхнула головой и затянулась полной грудью. Андрей весь странно напрягся и подобрался, выдавая своей позой, о чем она и так уже знала. Она уже видела подобное поведение, когда он говорил с ней о смерти Матвея.

— Я не собираюсь с тобой ругаться, хотя, поверь, мне очень хочется. Но я не за тем тебя сюда привела, а по делу. Видишь ли, братец… Я много думала о том, к каким последствиям может привести твое желание поиграть в героя… Не перебивай! Самое меньшее — мы можем стать изгоями в Совете Девяти. Самое большее — Орден пойдет в наступление, на что он теперь имеет полное право, и нас все кинут, включая Дмитрия и его банду.