Все трое молчали. Дмитрий — невозмутимо, Исаак и Филиппа — напряженно.

Андрею не хотелось снова идти к ним с протянутой рукой. Но нужно признать, что их четверых было слишком мало. Все точно так же, как было в Санкт-Петербурге. Только вот не было больше ни Георга Суздальского с его почти двухсотенным выводком, ни клана Северных рысей, ни семей Шиманьского, Люки и Пьера. Андрей позаботился, чтобы на территории бывшей империи извергов не осталось никого, кроме тех, кто его поддерживал. Но вышло так, что остались лишь шайка Дмитрия и слегка полоумный запорожец Щука. Второй Великий пожар избавил его от всех несогласных с претензиями на единовластие, но также оставил в почти полном одиночестве. Марьян, Катаржина и Хевель не пожелали к нему присоединиться. Торкелю при всем его могуществе было лучше сидеть в своем фьорде. Ефрем же слишком быстро выбыл из игры, как и Харьков-Белгородские лорды, которые пару лет назад начали копать под него.

Только Щука, киевские лорды и люди. И Вера. Сможет ли он в такие короткие сроки превратить ее в безжалостную убийцу? Это он сможет. Сможет ли потом вернуть ее к нормальной жизни — вот главный вопрос. Жажда убийства у волков в крови."Щенки" — ощущают в себе лишь отголоски неудержимого нрава предков. Настоящие оборотни, дав всего раз волю своей звериной половине, уже не могут ее остановить.

Но ее одной преступно мало. Мог ли он положиться на силу слабака Даллеса и Иеремии, который вовсе был темной лошадкой? Ему нужна была подстраховка, тем более, что Дмитрия он в бою видел. В крайнем случае, ему бы сгодилось пушечное мясо. Несколько лет назад он удовлетворил ходатайство Дмитрия об обращении молодняка. Неплохой шанс проверить лояльность Киева.

— Да, вам неплохо тут живется, — продолжил Андрей после паузы. — Все же мое покровительство что-то да значит.

Грубовато, но перед ними он расшаркиваться не собирался.

— Я не беспокоил вас уже тринадцать лет с тех пор, как выполнил свою часть сделки и отдал вам Киев. Хотя стоит признать, что ваше участие было весьма... символичным. Щука заслужил и то больше вашего, но где Щука, а где вы?

Заскрипело перо по бумаге.

— О! Не утруждай себя писаниной. Я хорошо помню твой язык немых... Но так вот, продолжим. Вы и в дальнейшем получали то, что хотели. Я даже позволил вам обратить себе молодняк.

"Намекаешь, что пришла пора платить по счетам?", — Дмитрий все же дописал то, что хотел.

— Не намекаю, а говорю прямым текстом.

Андрей не спеша вернулся в свое кресло и снова забросил ноги на стол. Поковырялся мизинцем между острых зубов. От него не укрылось то, как Филиппа и Исаак обменялись тревожными взглядами.

— Чего ты хочешь? — спросил Малкович.

— Вот так сразу? Не слишком-то вы гостеприимны. Я ждал, что мне перед обсуждением предложат хотя бы стакан слитой крови, а моих спутников разместят в месте поприличнее пыльного предбанника. Или... вы совсем забылись за эти несчастные тринадцать лет? Право, даже собака знает, кто ее хозяин, — он притворно вздохнул, изображая огорчение. Забавно, но они никогда его не злили. У беспредельной наглости этой шайки был даже определенный шарм. Может быть, потому он их и терпел, но вот Мария — просто ненавидела.

Филиппа вскочила, едва только он договорил. Покачивая бедрами и бросив "я распоряжусь", она вышла из зала. Андрей не удержался, чтобы не шлепнуть ее по округлому заду, обтянутому узкой юбкой. Хмурое лицо Дмитрия порадовало его даже больше тоненького визга блистательной куртизанки.

Пока Филиппа "распоряжалась", они молчали. Андрей покачивался в кресле и чистил ногти. Краем глаза он видел, как Исаак мялся и сверлил взглядом Дмитрия, который сидел все так же неподвижно. Действительно, будто истукан. Даже лицо казалось грубо высеченным в камне: резкие черты, тяжелый подбородок, низкий лоб, сжатые в одну нитку губы. Он не касался манжет, не поправлял воротник, не посматривал на часы, не скреб бороду — одним словом, никак не выявлял волнения или нетерпения. Его руки спокойно лежали перед ним на столе. Прискорбно все же, что Дмитрий предпочитал свою игру в компании двух маргиналов, а не хотел по-настоящему примкнуть к нему. Андрей не раз думал о том, что хладнокровие новгородца могло бы неплохо уравновесить его буйный нрав. Но к Дмитрию прилагалась если не Филиппа, то уж точно его любимое воблоподобное дитя.

Дмитрий подал знак, и Исаак вскочил, открывая створку окна и поднося Отцу пепельницу, сигару и гильотинку.

— Не возражаете? — спросил Малкович.

— Нужно наоборот, — подсказал Андрей. — Сначала спрашивать. Дмитрий, тебе стоит лучше его воспитывать. Здесь все же не трущобы.

Филиппа внесла на подносе четыре винных бокала, в которых алело отнюдь не вино. Пленка пара и запах говорили о том, что кровь свежая. Дмитрий еще со времен Питера слыл лентяем и не охотился на людей. В маленьком подвале под их домом всегда держали одного-двух пленников. Андрею подумалось, что подвал этого особняка мог вместить куда большие запасы. А обращенный молодняк, должно быть, теперь подтирал дерьмо вместо Филиппы и Исаака.

Он хотел было с видом гурмана покачать бокал, понюхать, посмаковать, но решил, что баловства в эту ночь было уже предостаточно.

— За киевское гостеприимство!

Он залпом выпил кровь. На языке и нёбе осталось металлическое послевкусие. Феноменальная чистота, не отягощенная химической, алкогольной или табачной отдушкой. Даже слишком пресно. Как и сама идея держать людей взаперти и сливать кровь в красивые бокальчики. Но одно из негласных правил этикета немертвых посвящалось как раз тому, что гастрономические предпочтения не осуждались и не обсуждались. Даже в самых маргинальных кругах.

Бокал с легким звоном коснулся стола. Андрей опустил ноги и сел, сложив на столешнице руки.

— Моя сестра в беде, и мне нужны люди, чтобы ее спасти.

"Наконец-то, к делу", — прокомментировал Дмитрий, слегка улыбнувшись. Будто с каким-то терпеливым снисхождением. Андрей скрипнул зубами. Если воблу и Филиппу он поставить на место мог, то новгородец держался наравне с ним даже в нынешних обстоятельствах. И вот это действительно раздражало.

"Чем мы можем тебе помочь?"

— Мне нужны люди. Марию взяли заложницей солдаты Ордена.