На перекрестке этих московских вокзалов стоит столичная гостиница. Всегда удивляешься неожиданным переменам, которые обнаруживаются в этом городе на семи холмах. Этот город разрастается то вширь, то ввысь, и будто всем тут есть место и дело, так ощущает каждый себя с утра, но к вечеру в неоновом свете, всё становится другим, неузнаваемым, и уже ночной город не для тебя труженика, а для искателей сладкой жизни.

Гостиница, когда-то предназначалась для партийных бонз, где на дверях постоянно висела табличка: «мест нет», как, вдруг, в большой кризис экономики страны, в перестройку к новой жизни, распахнулись двери для богатых и бедных, где командировочный билет стал не в счет. Виктор решился взять номер именно в этой неприступной когда-то роскошной цитадели старого мира. В гостинице он взял номер ради утоления любопытства о неведомых признаках комфорта партийной элиты. За что некоторые чиновники рвали свои пупки. И он ощутил в полной мере разницу частной жизни секретаря партийной организации. Виктор погрузился в огромную ванну, как в бассейн, где из кранов фонтанами текла вода, как минеральная вода кавказских гор, на мгновение он ощутил себя сказочным халифом в оазисе пустыни. Тут можно было ему заказать себе все. Но он отказался от искушения. Виктор позвонил по телефонному номеру, который оказался, приятельницы Миланы по работе, он невольно подумал, что по рассеянности, наверно Василий впопыхах отъезда перепутал номера телефонов, но, тем не менее, Виктор попросил милую подругу передать его приглашение для нее на вечер в Большой театр.

Как он ее узнал? По ее детской улыбке и глазам. Это была уже не угловатый подросток, а красивая девушка. Виктор взял ее за руку и полчаса молчал, говорила она, весело и непринужденно.

– Ты нашел свой Белый город, где живут счастливые люди.

– Нет. Я все ищу этот город солнца.

– Ты представляешь, тут тоже есть место, которое исторически носит название Белый город. Но это не то, что ищешь ты.

Милана была создана для любви, странно, что нашла себя на другом поприще, скорее ради стабильного заработка на фабрике, ради хлеба насущного.

После спектакля они посидели в кафе. В одиннадцать часов вечера они оказались на квартире, в мире ее вещей: красивой посуды, уютной мебели и большого телевизора.

Она коротко стриженная, в каких- то полосатых штанах, в обтянутом свитере. Милана сделала реверанс перед ним.

– Как выгляжу?

– Ночью меня разбудил крик, муж кричал на жену, а она на него. А я слушал их через стенку комнаты. Теперь смотрю на тебя, и думаю, неужели сейчас будет продолжение вчерашней ночи. Я пошутил. Забудь.

– Разве есть счастливые семьи?

– По статистики есть, да еще в рыцарских романах. Теперь, если счастлив час, месяц, а при удачи год, то тогда можно сказать, что в тебе поселилась любовь.

Она его окликнув, вернула в действительность.

– Ты не до рассказал. Пришел, побил, ушел. За тем она позвонила любовнику, тот пожалел. И тоже ушел.

– Наверно, было почти так, но из квартиры постоянно доносился, то смех, то плач.

– Так они наркоманы! Там нет ни любви, ни зла, только глюки. У меня есть такая подружка, с ней прикольно. Я тебя с ней познакомлю.

Виктор провел по ее руке своей горячей ладонью. Она не убрала свою руку, безразлично глядя в потолок.

– Вот видишь, я на тебя ни как не реагирую, на твои ласки.

– Так это и есть лесби?

– Откуда я знаю. Я на тебя не реагирую. Ты друг детства. Те поцелуи ничего не значат теперь, которые были для меня дуновением юности.

– Образно!

– Если хочешь, я пригреюсь к тебе. От этого я думаю ты не озвереешь?

– А надо?

Она легла на кушетку, которая была в комнате единственным спальным местом. За окном шел дождь, от ветра скрипели уличные фонари.

– У тебя есть еще одно одеяло? Ясно! Буду спать без него. Есть такой цветок в горах, эдельвейс называется, холодный, без запаха, и красив тогда, когда в ней есть капелька утренней росы. И только ранним утром. В полдень выглядит невзрачно и блекло.

– Как медуза в море, – поежилась Милана, и присела на край постели. – Я стада умнее, нет, другой. Я хотела создать семью, не получилось. С кем не спрашивай, это не интересно. В большом городе захватывает клубная жизнь, которая и портит характер, из-за них не складываются отношения.

– Как в модном бутике, где ни как не возможно подобрать нужный фасон, мода скоротечна, как возраст.

– Меня мучает бессонница! Мигрень. Скажи, наступит апокалипсис?

– Нет.

– Жаль…

Виктор в ночи вышел из высотного дома, похожего на муравейник, мимо передвигались разномастные веселые люди, которые проснулись для ночной жизни города, с его музыкой, радужным светом, лишенного запаха, размытый дождем.

Она вдруг в ночи прошептала ему в ухо: «Я люблю тебя». Как объяснить, что это значило в тот момент. Это были не слова любви, а скорее рецидив счастливой молодости, с признаками детской незрелости.

Так бывает в подростковом возрасте, когда хрупкий характер выказывает ни за что, ни про что, все чувства, как они есть, по велению сердца, вспыхнув бенгальским огнем, затухая без дыма. По молодости влюбленные чаще бывают прощены. Но не в зрелом возрасте, тут остановись мгновение, и держи ответ по жизни за тот трепет детской любви. Влюбленных не судят, но любовники наказываются человеческой совестью.

Виктор спросил, почему она ничего не сказала о своих чувствах, тогда на выпускном бале. Она улыбнулась наивности его вопроса, пытаясь сбивчиво объясниться, что этих чувств, как тогда, так и теперь их нет. Это ему надо понять, что здесь и сейчас из прошлого ничего не осталось, и не нужно ковырять палочкой муравейник прошлого. Тогда они прожили мгновение жизни в вихре танца и музыки выпускного бала, это была страстная вспышка влюбленности.