Оказался толковый командир. И - не жадный: забрали только то барахло, что смогли по вьюкам распихать, отобрали лучших коней в табуне и отреконь выскочили глубоко в Степь. Обменяли гарантированный отказ от части добычи на гипотетическую вероятность выжить.

Рискованно. Но у этих получилось. Глубокие снега ложатся вдоль леса. Дальше - лесостепь, там сугробы - пятнами. Теряя некормленых коней, уклоняясь от стычек с кипчаками, сумели быстро проскочить, сумели сохранить людей, отряд.

Сразу понятно: "Русь". Хоть бы и "Мордовская". Сами эрзя так не только не сделают - не додумаются, у лесовиков - конницы нет. Дело не в конях - в мозгах, в навыках.

Один отряд. Что со вторым - неизвестно.

С этими...
– сложно. Но договорились:

– - Исполняете мой приказ. Пока Вечкенза не придёт. Если "нет" - вон литвины да нурманы. Вразумят. Здесь же и закопают.

"Эмигранты и предатели" покрутили своими языческими носами, посмотрели, что могилы уже копают, что у меня церковных хоругвей нет, крест на пупе не болтается.

– - А попы у тебя есть?

– - Есть. Чимахай. Не боись - он вас не тронет. Пока не побежите. Ну, а если... Топорами живых положит. Мёртвых - в пекло отправит. За трусость. По вере каждого.

– - Ну, тогда другое дело.

Нормальные мужики. Встали в работу - дерева валять.

Потом отряды повалили один за другим. В разном состоянии. Большинство, к моему удивлению и радости - успешны.

Разок заскочил между крыльями леса небольшой загон половцев. Быстро поняли, что им тут будет плохо и убрались. Меня это встревожило - не всех вырезали.

Через день заявился такой... панкура. Здоровенный, оружием увешанный. С крашенным гребнем на голове и большим бубном на спине. Сначала "права качал":

– - Я великий вождь! Я иду в свой кудо! Никто не остановит меня!

Потом вытолкнул женщину-полонянку:

– - Это - выкуп. За проход.

Не понял. Он меня, что - за придорожного "мытаря" принял?

Женщина в годах, русская, хорошо одетая. По повадкам - из вятших.

– - Ты кто?

– - Я - княгиня Ольга.

Кто-о?!

Хорошо, что я не страдаю косоглазием. А то у меня глазки так бы и... заскочили. И не ел с утра - заворот кишок тоже не грозит.

Теперь - то же самое, но помедленнее.

– - Святая и равноапостольная?

Тут уже она на меня вылупилась. Потом хохотать начала. Пальцем показывать. Отсмеялась, объясняет:

– - Я - княгиня Черниговская, вдова князя Владимира Давыдовича, мать князя Вщижского Святослава Владимировича...

– - Магога?! Изя Давайдович - тебе деверь?!

Снова удивилась, посмотрела оценивающе:

– - Что ж, хорошо, что и среди поганой мордвы слава князей из дома Рюрика известна. Вели вернуть мне моих служанок и вещи. А этого... хамло крашенное с бубном, вели казнить. За неуважение, за вольности и непотребство, к русскому княжескому дому явленные. Муж мой за это тебя пристойно наградит.

Факеншит уелбантуренный! Сословно-любовно-этнический...

– - Ты - жена хана Башкорда?!

Она покровительственно улыбнулась, смерила меня взглядом, милостиво добавила:

– - И вели шатёр поставить. Не пристало всякой... чуди белоглазой на княгиню русскую зенки вылуплять.

Я... как-то растерялся. Но вид суетящихся на засеке мордвинов напомнил о насущном:

– - Э... А где Башкорд?

Она отошла уже шага на три, полуобернулась, бросила через плечо:

– - Хан-то? По делам отъехавши. Скоро прискачет. Да не боись ты. Как он эту... из чащоб вылезшую погань... посечёт, да тебя к нему приволокут - я словечко замолвлю. Кыпчаки-то - не звери лесные. Погоняют плетями малость для острастки, да и отпустят. Шатёр вели. Да прогреть добре - замёрзла я малость.

Она была абсолютна уверена в своём праве приказывать, в безусловной обязанности окружающих исполнять её требования, нестись по мановению её руки, стремиться прислуживать, угождать ей.

"Живенько! На цырлах! Плетями - только малость. Чисто для острастки"... Настоящая русская княгиня, аристократка до кончиков ногтей и волос.

– - Стоять.

– - Что?! Ты что, сбрендил, забыл перед кем стоишь?! Мурло бродячее! Я княгиня! Из дома Рюрика! Понял, пёсьий сын?!

– - Ты не княгиня. Ты - не рюриковна. Ты блудливая сучка средней потрёпанности. Вшивая подстилка из юрты шелудивого поганого. Ноготок, взять, взбодрить, ободрать.

Кто-то не только из пленников, но и из мордвы, попытался возражать. Пришлось потянуть со спины "огрызки". Сбоку, с кучи валежника поднялась косматая голова крокодила - Курт зевнул, облизнулся и демонстративно приступил к ожиданию. Сейчас можно будет поохотиться на этих глупых обезьян в овечьих шкурах.

Ноготок с подручными приступил. Баба заорала. Народ вылупился и отодвинулся. Только приведший её панк рискнул поинтересоваться:

– - Ну и хорошо. Раз ты принял выкуп - мы пойдём.