Один раз он взял меня с собой в воинскую часть под Москвой, в которой был маленький храм. В тот день, в воскресенье, там был престольный праздник. Отец Феодор возглавил службу. После литургии за столом батюшка сказал:

– Сегодня я по расписанию в нашем храме не должен служить и грустил, что не удается послужить в воскресный день. А ведь для священника служить литургию – это счастье. Но неожиданное благословение владыки дало мне возможность послужить…

Служить для него было счастьем, и он говорил об этом очень просто, от души. Эти слова очень мне запомнились.

Как-то во время каждения в центральном алтаре храма я рассыпал угли на дорогой палас, которым устлан алтарь. Место это заметно попортилось, и я даже слегка струсил. В тот день батюшки не было. Когда же я его увидел, то повинился, а в ответ он как-то весело сказал:

– А я все думал, когда же мы все-таки прожжем наш палас? Не переживай, это всего лишь вещь.

Вообще он относился к вещам и деньгам очень равнодушно. Никогда о них не говорил, а если я пытался что-то сказать, переводил разговор на другую тему.

После моей священнической хиротонии начался новый этап служения, и мне стали открываться новые стороны иерейских трудов, на которые ранее не обращал внимания. Отец Феодор был тут и примером, и советчиком, и наставником.

Прежде всего, конечно, исповедь. Он мне говорил, что исповедь для него – самое трудное. Но он никогда не уклонялся от исповеди и порой исповедовал до полуночи. За своих духовных чад он молился на каждой службе, перелистывая потрепанный синодик. Отдельно и сугубо он молился за болящих и непраздных. В его словах на исповеди была сила, он был духовник со властью.

Сохраняя тайну исповеди, священники могут поделиться опытом друг с другом, обсуждая ситуации, возникающие во время этого таинства. Случается, что сами священники не удерживаются от слов осуждения по тому или иному поводу. Но от отца Феодора за все время нашего совместного служения я никогда ничего подобного не слышал. Даже о тех, кто причинял ему неприятности и печаль, он говорил с сожалением, оценивая поступок, но не человека.

Бывают ситуации, нравственно нейтральные, когда не знаешь, как поступить, и тут важен совет духовника. Отец Феодор в таких случаях брал на себя ответственность, говорил, как поступать. Советы его не были пустыми, он всегда молился, прежде чем ответить. Одна женщина на исповеди мне рассказывала, что отец Феодор прямо ей ничего не сказал по поводу ее ситуации, но слово его оказалось ценней многих советов.

– Знаешь, – сказал он ей, – я молюсь за тебя, а как поступить, не могу тебе сказать. Не открывает Господь.

«Сам крестил, сам отпевал…»

Таким образом эта женщина убедилась, что батюшка молится за нее, а значит, и ситуация разрешится только в лучшую сторону.

У отца Феодора была, на мой взгляд, редкая для настоятеля многоштатного прихода особенность. В расписании он ставил себя наравне с остальными священниками: служил и был помогающим и в будни, и в праздники. Сам крестил, сам отпевал, всегда на требах говорил слово поучения. Помню, он как-то мне сказал, что особенно при отпевании надо использовать возможность обратиться к людям. Перед лицом смерти люди с большим желанием тянутся к слову жизни.

Очень хорошо помню свою первую проповедь, подготовленную с его участием. Это было в день памяти Всех святых. Батюшка мне помог составить план, посоветовал, какие материалы использовать, на что обратить особое внимание в речи и т. д. Накануне я готовился до двух часов ночи, и когда уже на трапезе в сам день праздника он узнал, каких мне трудов стоила подготовка к проповеди, заботливо отправил меня отдыхать.

Один раз батюшка взял меня в реанимацию крестить младенца. После крестин родители хотели отблагодарить его. Он стал отказываться, но они настаивали. Тогда он сказал им:

– Знаете, у меня такой принцип: я за детей денег не беру.

После смерти батюшки мы с супругой решили написать его вдове икону на молитвенную память и в знак нашей любви. Спросили матушку Галину, какую бы икону ей хотелось иметь. Она попросила образ Владимирской Божией Матери, так как в последнее мгновение земной жизни отца Феодора с ним была маленькая бумажная иконка – именно этот образ. Целый год моя супруга (а она иконописец) трудилась над иконой, но почему-то работа не получалась так скоро, как хотелось. Отец Феодор три раза снился моей супруге, рассматривая работу, что-то спрашивал, давал советы. И только к годовщине его гибели удалось закончить икону и подарить ее матушке Галине.

Личность отца Феодора со временем видится все отчетливее, и как свидетельство любви к нему прихожан – немалое число младенцев Феодоров, которые появляются сейчас у нас на приходе.

Пришел я в храм Преображения Господня еще в период восстановительных работ и по благословению настоятеля протоиерея Феодора Соколова проходил здесь послушания строителя, сторожа, просфорника, алтарника. Потом батюшка благословил меня готовиться к рукоположению. Я непрестанно благодарю Бога за возведение меня в священный сан, и в этой молитве всегда присутствует благодарность отцу Феодору за участие в моей судьбе.