Ночью другое дело.

Вслух Вита боялась даже произнести это горячее и обжигающее слово – мастурбация. Про себя же произносила его неоднократно, смакуя и вертя на кончике языка так и эдак. Спроси кто у неё, мастурбирует ли она, и Вита, округлив от праведного возмущения свои большие необычные глаза, с чувством попранного достоинства принялась бы доказывать, что нет, никогда и ни за что!

А на деле…. На деле она часто давала волю пальцам.

Потом ей всегда было стыдно, и она краснела, как перезрелый помидор.

Но это было ТАК здорово! И так помогало расслабиться…

Вита всегда спала в коротенькой, едва прикрывающей бёдра ночной рубашке и широких свободных, не стесняющих трусиках-шортиках, с успехом заменяющих ей пижамный комплект.

Она с придыханием провела ладошкой по гладкому животу и ниже, поддевая пальцами резинку трусиков. Рука Виты скользнула по поросшему мягкими шелковистыми волосиками лобку и…. Девочку выгнуло в сладостной судороге, когда пальцы коснулись нижних губок. Она глухо застонала от наслаждения, лаская себя и постепенно наращивая темп движений. Вита свернулась калачиком, закусив изнутри щёку. Ей бы не хотелось, чтобы на её стоны в спальню начала ломиться мама, спрашивая, что случилось. Вита сунула между ног и вторую ладошку, зарываясь лицом в подушку. Под одеялом стало жарко, она вспотела, но ни на секунду не прекращала орудовать пальцами.

В промежности Виты было горячо как в печке, а спустя ещё некоторое время стало влажно и, не сдержав особенно громкого стона, девочка вцепилась зубами в наволочку. На неё накатила волна всеподавляющего наслаждения и, несколько раз дёрнувшись, как в припадке, Вита высунулась из-под одеяла, хватая пересохшим ртом воздух. Блаженно улыбаясь от счастья, девочка откинула одеяло и, поправив сползшие трусики, жмурясь, как довольная кошка, перевернулась на другой бок, лицом к окну.

Счастливую улыбку Виты как ветром сдуло, в голове разом ударила тысяча молотов, а весь скопившийся в низу живота жар огненным вихрем тревоги и паники рванулся к сердцу.

За окном, на фоне звёзд и ночного неба, кто-то был. Кто-то сидел на карнизе и смотрел на неё.

Чёрная, сотканная из тьмы фигура. То, что пришло вслед за ночью. Какой-то человек.

И этот кто-то, возможно, видел, ЧЕМ она занималась под одеялом.

Уши Виты едва не расплавились от стыда. Но…

Шестой этаж! Они жили на шестом этаже!

Фигура сидящего за стеклом на уступе карниза человека пошевелилась, и окно без малейшего шума растворилось, пропуская в спальню Виты ночной стылый холод. Тёмная фигура перебралась внутрь. Окно закрылось. Незваный ночной гость, как ни в чём не бывало, привалился спиной к стеклу, не слезая с подоконника, и забросил ногу на ногу.

Вита понимала, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Какой-то бред! Дурной сон. Того, что она сейчас видела, просто не могло быть! А может, она до сих пор спит? Девочка сильно ущипнула себя за ладонь и невольно вскрикнула. Боль была вполне реальной. Настоящей. Значит…

– Да не спишь ты, не спишь. Не щипай себя, а то синяки останутся.

Он с ней заговорил! Она не спит!

И тут уж, более не в силах сдерживаться, Вита завизжала. Визг получился отменным, пронзительным, звонким и чрезвычайно громким. На такой крик должны сбежаться все жильцы дома, не иначе. Визг девочки был способен поднять из могил мёртвых. Но не проникнуть за пределы её комнаты.

– Да не ори ты, глупая, всё равно никто не услышит. Поверь.

______________________________________________________________

Скалолаз из меня, конечно, посредственный, но взобраться по усеянной кондиционерами и кронштейнами спутниковых антенн стене на высоту шестого этажа я в состоянии. Проникнуть в нужную мне квартиру через закрытое окно и вовсе плёвое дело. Простейшее заклинание и почти любое окно угодливо скажет мне «привет». Ну а дальше и вовсе дело грубой техники: наложить на комнату заклятие Абсолютной тишины и никто не услышит, что происходит внутри, хоть гранату взорви.

Способ я выбрал довольно экстремальный и вычурный. Проще говоря, попахивало выпендрёжем и некоторым пижонством. Я примерно представлял, как выглядит моё эффектное появление на карнизе средь ночи для посторонних глаз. Вот только я никак не ожидал, что эти глаза будут. А они были, вовсю смотрели на меня с изумлением и страхом. Глаза с Обратной Стороны. И если у меня ещё оставались сомнения по поводу истинного происхождения Виты Волковой, то они исчезли напрочь, стоило мне встретиться с ней взглядом. У простой девчонки таких глаз быть не может. Ярко-зелёные, светящиеся в сумраке спальни двумя колдовскими фонариками, с россыпью желтоватых крапинок по всей радужной оболочке. Глаза другого мира.

Орала девочка знатно. Её пронзительный истошный визг сделал бы честь и баньши. У меня болезненно заныли зубы, тут же захотелось сунуть голову куда-нибудь, где тихо и спокойно. В землю, например, как страус. К сожалению, заклятие Абсолютной тишины не ограждало меня от диких воплей этой взъерошенной мелкой фурии. Разве я не сказал ей, что кричать бесполезно? Хотя бьюсь об заклад, что хрен она меня услышала…

В принципе, я её отлично понимаю. Ну, вы представьте ситуацию – в два часа ночи к вам в спальню с улицы вваливается какой-то подозрительный, одетый во всё чёрное тип в длинном плаще, с мрачной физиономией и уговаривает не кричать. Какова картинка? И не поймёшь, куда и звонить-то в первую очередь, в полицию или в психушку! На месте Виты кто-угодно испугался бы и стал орать. Я бы и сам, наверно, офигел при иных обстоятельствах.