Шрифт:
– Ничего, научится. Она умница – три года только у тебя хозяйничает, а ваш дом не узнать! А тебе помогать ей надо или работы много?
– Бывает…
– Да знаю я все про эту чертовщину! А ты не переживай, если не получится раскрыть, и в Москве не все раскрывают.
– Не переживать? Ну, попробую, конечно. Но чертей под крышкой не удержишь – сами вылезут.
– А это как Бог даст. Только крышечку эту зря бы не ворошить, под ней кроме чертей еще много чего есть. А вообще, хватит об этом! Передай Сашеньке пусть заходит – мы с ней вместе огурцы посолим, да и сам заходи.
– Хорошо, теть Даш! А давайте я вам помидоры до дома дотащу?
– Да я их у дежурного оставлю – ешьте пока свежие, а то вы без обеда часто работаете, а из дома ленитесь что-то брать.
Задумчиво рассматривая ярко-красный плод, Карпухин мрачнел и морщился все больше и больше – это шурыгинское убийство изъедало его будто ржавчина железо – все в нем было не так, как следовало бы. А главное, Карпухин уже почти знал, что ему надо делать – у кого и что спрашивать, но, в конце концов, Лучаны – действительно не Москва и надо бы заглянуть к Варенцам в гости.
С облегчением захлопнув папку с материалами расследования, Карпухин глянул в окно, где его недавняя посетительница о чем-то оживленно беседовала с Фирюзой. «Опять сплетничают» – подумал Карпухин, как вдруг Дарья Сергеевна, всплеснув руками, побежала грузными скачками в том самом направлении, куда Карпухин даже глядеть боялся; а Фирюза, зажав себе обеими руками рот, мелко затрусила в противоположную сторону.
«Здесь – не Москва, не Москва, не Москва!» – убеждал себя Карпухин, но не помогало!
Глава 9. Прощание
Вот и настал этот день, грустный и нежный одновременно день, когда невозможно ничего изменить и исправить, день, когда вспоминают только хорошее и доброе, не пряча ничего в потайные карманы.
Степан Фомич не оставил на грешной земле родных по крови и закону людей – некому было кричать от горя и несправедливости, и некому было принимать соболезнования. Тело покойного привезла в городской культурный центр ритуальная служба, не заезжая на квартиру Шурыгина – там было тихо и пыльно с прошедшей субботы; а ставшие ненужными вещи и воспоминания старого учителя вряд ли дождутся нового хозяина. Грусть без боли – так провожают в последний путь хороших, но одиноких людей.
Назначенные Варенцом распорядительницами похорон Валентина Козинская и Анна Туушканова уже не раз добросовестно проверили готовность зала с гробом покойного Степана Фомича Шурыгина к наплыву горожан, но все было в порядке и ничто не мешало милым лучановским дамам поболтать и посплетничать:
– Она же ничего слышать не хочет! Вбила себе в голову – Москва и все! Да с ее-то балами вообще никуда не возьмут. А тут еще и подружка ее безголовая лезет за компанию – такая же отличница! Что они в Москве делать будут, где и на что жить? Не пущу!
– Конечно, одно дело – учиться или замуж, а так девочка одна и очень далеко! Нет, нехорошо это! А подружка ее – это Вика, дочь Петра Ивановича?
– Ну, да! Он же больной совсем, да и пьет без просыпу! А каким человеком был – первый секретарь горкома! Не зря говорят – пришла беда, отворяй ворота!
– Вот – вот. Сначала Союз помер, а потом жена. Но ничего, Вика уже совсем взрослая стала.
– Да какая она взрослая! Еще хуже моей! А еще эта сучка старая им головы задурила! Кристька мне высказала уже – она, мол, свободная и все решать сама будет! Я ей и говорю: «Это ты мужу своему заявишь, а пока я решаю!»
– Зачем ты их к Алевтине пускаешь? Ты же ее знаешь!
– А твой Антон, чего с ней в «Оноре» ходит? Вот то-то и оно! Послушают они нас, как же!
– Ты права, они скорее послушают эту старую клячу, которая сама ничего не нажила, а зятевым богатством похваляется. Они же все о миллионах грезят, да к каждому рублику уже веревочка привязана – не утащишь!
– Нет, не пущу! Раз учиться она не способна – пусть работать идет, а там, может, и замуж кто возьмет, родит и сразу поумнеет! Да и денег у меня на Москву нет, это об учебе я бы еще подумала, а так…
– Ох, Ань, держись! Девицы сейчас только телесами быстро зреют, а мозги как у младенцев остаются.
– Не поверишь – сама такая же была. Но раньше за девчонками ведь все смотрели, не только родители; а на виду и юбку длиннее оденешь и зубоскальничать со всеми парнями подряд не будешь, а сейчас – да хоть без трусов ходи, никого не удивишь! Не понимают дуры, что и защищать их никто не будет – это раньше никто не позволил бы парню не жениться на беременной девчонке, зато сейчас они все свободные по самые уши!