Максим посчитал в уме, сколько дней назад могла приехать Ольгина электричка.

– Интересующий меня человек мог там появиться недели две тому назад, - Максим порылся за пазухой, и бережно достал из потайного кармана маленькую, помятую фотокарточку.

– Вот она, моя невеста. Тебе, Коля, она в лагере у платформы не встречалась?

Николай нахмурился, и, наморщив высокий лоб, принялся рассматривать фото. Покачав головой, он вернул бумажный квадратик, и, со вздохом ответил:

– Вроде, не видал, но это не точно. Там ведь народу знаешь, сколько толклось? Тьмы и тьмы, как говорил поэт. Нет, и в самом деле, лагерь был, как пляж на Чёрном море в сезон – ступить нельзя, чтоб кому-то ногу или голову не отдавить. Постоянные драки из-за места, из-за воды и еды. Чудо ещё, что мы с женой друг друга не потеряли. Да, что там – хорошо живы остались. Не то, что остальные… - Николай осёкся, поняв, что сказал лишнее. Однако, Максим последнюю фразу не пропустил мимо ушей.

– Остальные, что? Что с другими произошло? Говори, Коля, лучше говори, - Максим угрожающе скрипнул пружинами, поднимаясь с кровати. Николай пожал плечами:

– Ладно, Максим, ложись. Расскажу всё, что знаю. Ровно семь дней назад, на третий день нашего пребывания в лагере, всё и произошло. В предрассветных сумерках лагерь забурлил. Крики, шум резали даже, привычное уже к жизни в таборе, ухо. Потом послышались автоматные очереди. Со всех сторон. Скоро в сумерках стали сверкать огни выстрелов.

Не помню как, но я затащил жену и спустился сам в ржавую цистерну, в которой, похоже, хранили воду во времена, когда по железке ещё паровозы бегали. Наше счастье, что пеньком торчащий из земли люк не привлёк ничьё внимание. Больше часа мы слушали выстрелы, крики и стоны, доносившиеся снаружи. Потом всё стихло.

Подождав ещё с десяток минут, мы осторожно выбрались наружу и… и оказались среди ковра из трупов. Причём трупов исключительно мужских, лишь кое-где лежало несколько мёртвых старух, обезображенных выстрелами. Понимаешь, о чём я?
– Николай повернулся к Максиму побледневшим от страшных воспоминаний лицом.

– Что я должен понять? Объясни ты нормально.

– Что тут ещё объяснять – всех мужиков они перестреляли, а женщин угнали куда-то. Я успел заметить силуэты на фоне встающего солнца – значит, ушли они на восток. Если твоя невеста была к тому времени в лагере, её они тоже увели с остальными вместе.

– Да, кто они? Ты можешь объяснить? Кто это были?

Николай поскрёб щетину на подбородке, и, помотав головой, сказал:

– Если б я знал. Какая-то банда, причём большая и очень хорошо вооружённая и организованная. Мы потом сутки среди трупов бродили, как призраки. Потом Ведущий пришёл с общинниками – стали собирать всё, более-менее ценное. Мы к ним и прибились. Отдельно от людей сейчас непросто выжить. Такие вот дела, Максим. Извини за нерадостные сведения, но врать я не привык, даже в благих целях.

Максим впал в оцепенение от новых известий. Он не заметил, как вышел Николай, решивший дать ему возможность самому осмыслить услышанное. Получается, его Ольга могла оказаться в руках неведомых бандитов, а всё, что ему известно – это то, что ушли они на восток. То есть, почти ничего!

Максим долго не мог уснуть этой ночью, мучая своё воображение картинами одна страшнее другой. Ясно, что с Ольгой случилась беда, но остаётся надежда, что она не села в электричку. Но, зная характер своей невесты, Максим понимал, что надежда эта ничтожна. Главное, чтобы она была жива – тогда он сможет отыскать её, что бы ни случилось.

Всю ночь Максим старался бороться со сном. Ведь стоило ему сомкнуть веки, как подсознание с предельной жестокостью окунало его в кипящее масло кошмара. Каждое видение предлагало новый вариант ужасных злоключений Ольги. Мужчина с огромным напряжением сил дождался рассвета, чтобы очищающий свет помог ему не заснуть.

Максим принялся нервно мерить шагами комнату от стены к стене, размышляя над планом дальнейших действий. Увы, ничего достойного внимания в голову не приходило. Слишком многое нужно было взять с собой. Запас еды у него припрятан в тайнике у дороги, но ещё необходимо раздобыть оружие, тёплую одежду и обувь, спички – да, мало ли ещё что.

Он присел на кровать и сидел так долго, обхватив голову руками, и раскачиваясь, как метроном. Днём в комнату без стука вошёл Ведущий.

– Здравствуй, Максим. Я всё знаю – говорил с Николаем. Что думаешь делать?

Максим смотрел на расплывчатый силуэт сквозь липкую пелену слёз.

– Что думаю делать? Пойду искать её, что же ещё. Кто-нибудь, да видел, куда их погнали. Такая толпа не могла в воздухе растаять – найду обязательно.

Ведущий покачал головой:

– Не горячись, Максим. Так можно очень долго бродить по лесам и дорогам, путаясь в ложных следах. Люди сейчас не очень охотно с незнакомцами общаются. Могут просто, без особого повода с твоей стороны, на верную смерть послать. Голод кругом верховодит. Одичали все донельзя, - Ведущий тяжело вздохнул, воздев глаза к потолочным доскам. Выдержав короткую паузу, необходимую, чтобы Максим оценил неприглядность внешнего, того, что остался за бетонной оградой, мира, он продолжил:

– Да, и не забывай, что зима не за горами. Не заметишь как, морозы станут на полях такие, что вдали от жилья – верная смерть. Кто тогда твою невесту из беды выручит? То-то и оно. Тебе сейчас надо побороть чувства, и включить разум, который, наверняка, посоветует тебе остаться в общине. Я не говорю, чтобы ты отказался от поисков, но не стоит кидаться с головой в неизвестность. Я каждый день направляю отряды охотников и поисковиков, которые добывают дичь и вещи, по тем или иным причинам, брошенные людьми. Иногда случаются удачные дни, как в тот раз, когда мы тебя встретили около фуры с продуктами. Так вот эти отряды могли бы у встречных людей узнавать о большой банде с множеством пленников. Наверняка, кто-то видел и знает, куда точно они направились.