– Эти письма приходили в ответ на письма посланные вами?

– Да, Высокий Суд.

– А как вы адресовали свои письма?

– "Южноафриканская Компания Добычи и Импорта Драгоценных Камней", для мистера Дэвида Джефферсона.

– На адрес центрального агентства в Иоганнесбурге?

– Да, Высокий Суд.

– Вы посылали эти письма обычной авиапочтой?

– Да, Высокий Суд.

– И в ответ приходили письма, о которых вы только что говорили?

– Да, Высокий Суд.

– Из этих писем можно было понять, что они представляли ответы на ваши письма?

– Да, Высокий Суд.

– Вы сожгли их?

– Да, Высокий Суд.

– Отклоняю протест, – решил судья Хартли. – Окружной прокурор может представить содержание переписки на основании косвенных доказательств.

Гамильтон Бергер слегка поклонился, после чего обратился к свидетельнице:

– Прошу нам сказать, что было в тех письмах, которые вы уничтожили?

– Ну, что же... обвиняемый жаловался на то, что он одинок, что находится далеко от близких ему людей, что у него нет ни одной девушки и... ох, это все было просто шуткой. Очень трудно это объяснить.

– Прошу вас все-таки попытаться, – обратился к ней прокурор.

– Мы приняли позу... ну, делали вид, что это переписка одиноких сердец... то есть одиноких людей. Так, как в этих смешных газетных рубриках. Он писал, например, что очень богат, благороден и будет наверняка хорошим мужем, а я ему писала, какая я красивая и как... ох, просто невозможно холодно объяснить нашу переписку.

– Эти письма, лишенные контекста, просто ничего не значат, так? подсказал Гамильтон Бергер.

– Именно. Именно это я и подразумевала. Нужно понять настроение и фон, потому что иначе картина получается ошибочная. Эти письма, отделенные от всей ситуации, кажутся безнадежно глупыми, просто идиотскими. Поэтому я и хотела их забрать...

– Прошу не прерывать показаний, – сказал Гамильтон Бергер. – Что вы сделали?

– Под конец переписки Дэвид Джефферсон написал мне одно серьезное письмо. Он сообщил, что фирма, в которой он работает, решила открыть филиал в Соединенных Штатах и выбор пал на него. Офис будет находиться в нашем городе, Джефферсон будет его руководителем и он радуется возможности встретиться со мной.

– И что вы сделали? – снова спросил прокурор.

– Меня охватила страшная паника. Потому что одно дело вести переписку с мужчиной, который находится от меня за тысячи миль, а совсем другое встретиться с этим человеком лицом к лицу. Меня это очень обеспокоило и я чувствовала себя ужасно глупо.

– Да? И что дальше?

– Когда он приехал, то послал телеграмму, на каком поезде прибудет и я встречала на вокзале. Все сразу стало складываться плохо... Ну, иначе.

– В чем это выражалось?

– Он отнесся ко мне очень холодно и, впрочем, оказался совершенно другим человеком, чем я ожидала. Конечно, – добавила она поспешно, – я знала, что все это глупо, но в своем воображении я создала образ мужчины со всеми мыслимыми достоинствами, хотя никогда его не видела. Я считала его другом и страшно разочаровалась.

– А что получилось потом? – спросил мягким голосом Гамильтон Бергер.

– Я позвонила ему дважды или трижды и как-то вечером мы с ним выбрались в город...

– Продолжайте пожалуйста.

Мэй Джордан пожала плечами.

– Этот мужчина был просто невыносим, – сказала она, окинув обвиняемого презрительным взглядом. – Он вел себя покровительственно и как-то дешево, крикливо... Я быстро поняла, что он не верно воспринял мои письма. Он смотрел на меня как на... Относился ко мне, словно я была... Не проявлял уважения, даже элементарной вежливости. Этот человек просто не знает, что такое деликатность.

– Что вы сделали?

– Я сказала ему, что хочу получить назад свои письма.

– И что он ответил?

Она снова окинула презрительным взглядом Джефферсона.

– Он сказал, что я могу их у него купить.

– Ну и?..

– Я решила забрать эти письма. Ведь они были моей собственностью.

– Что вы сделали?

– Четырнадцатого июня я пошла в его офис. Я выбрала время, в которое обвиняемый и мистер Ирвинг обычно уходили на ленч.

– И что вы сделали? – повторил свой вопрос Гамильтон Бергер.

– Прони... Вошла в офис.

– С какой целью?

– Единственной моей целью было найти письма, которые я когда-то написала.

– У вас были причины предполагать, что эти письма находятся в офисе?

– Да. Он сказал мне, что держит их у себя в кабинете и что я могу придти за ними и получить их, если соглашусь на его условия.

– И что случилось?

– Я не могла найти писем. Я искала везде. Я открыла ящики стола и тогда... – она остановилась.

– Продолжайте, – поторопил ее Гамильтон Бергер.