– Ы-ы-ы, ну што мы сюда полезли...

– Хи-хи, вляпался!
– прокомментировала вредина Лёлька, оглядываясь.
– Витюлька - грязнулька!

Товарищ набычился, но это не помогло.

– Витька теперь чирнаногий воин!
– подключился "начитанный" Борька, слышавший от папы рассказы про индейцев.

– Сам ты - чирнаногий... щас будешь!
– Витька, с трудом выволакивая "тотэмные" ноги, грозно двинулся на товарища.

– А не буду, а не буду!..
– принялся дразниться тот, отступая, но поскользнулся, взмахнул руками... и сел прямо в болото.

– Хи-хи, Борька тоже чёрнаногий, - прокомментировала Лёлька.
– И ещё - чёрнапопый.

– Эта всё ана - вредина!
– сделал логичный вывод Борька и начал многообещающе подниматься на ноги.

– Лави Лёльку!
– издал боевой клич Витька, бросаясь за девчонкой.

– А-а-а-а!
– азартно взвизгнула та и бросилась тикать. Правда, "бросилась" - это сильно сказано. По этим кучугурам, как ни бросайся, а всё равно выходит, будто в замедленном кино: пока вынешь одну ногу, пока другую... но чувство праведной мести придало силы и вся троица погнала, уже не разбирая дороги. Всё! Обморок мамам, по приходе домой, можно было считать обеспеченным. Но, как говорил Борькин папа - а удовольствие?!

Лёлька старалась, как могла, но пацаны ловко загнали её на край котлована и, не видя других путей к отступлению, она полезла на отвал, надеясь вырваться из окружения вЕрхом. Но неукреплённый склон поплыл под ногами и девчонка, вместо того чтобы вверх, довольно бодро заскользила вниз... к трём метрам глиняного обрыва, тщательно "обгрызенного" ковшом экскаватора.

– А-А-А-А! Мама!

– Лёлька, ты куда?!
– только успел удивиться Борька, тупо глядя, как та с визгом катится в пропасть, потому что всё равно ничего другого сделать бы не успел. Зато успел во всех красках отчаяния представить сцену объяснения с родителями - Лёлькиными, своими... И подумать: "Доигрались!" Но пока он это думал, случилось чудо.

Мимо пронеслось глухое "Грррав!", и здоровенный лохматый пёс с тяжким "гупом" впечатал лапы в край котлована. А пока опешивший от такой наглости грунт решал то ли подержаться ещё, то ли сразу обвалиться, девчонка была ухвачена за плечико платья и одним махом совершенно по-волчьи закинута на холку. Мощный толчок, и возмущённый грунт с чистой совестью ухнул в пропасть, но пёс со своей добычей уже вынесся от опасного края и в два прыжка достиг Борькиного места остолбенения.

– Ррррав, - выплюнул он из пасти многострадальную ткань, но Лёлька, вопреки ожиданиям, осталась висеть на его шее.

Морда пса отразила удивление и он пригнул передние лапы - Лёлька продолжала клещом цепляться за шерсть. Тогда псина замотал головой, будто отряхиваясь. Только это заставило девчонку, наконец, свалиться... но она тут же восторженно потянула руки обратно:

– Сабача, ты пришёл! Давай знакомицца!
– ухватила она пса за лапу и принялась энергично трясти. Тот удивлённо уставился на отторгаемую конечность.

– А што вы тут делаите?
– появился с гребня запыхавшийся Витька.
– О! Пёса!
– обнаружил он приятеля и тут же устремился гладить и чухать. Пёс шарахнулся было, неловко скача на трёх ногах, но с другой стороны уже подобрался на корточках Борька и, недолго думая, запустил руки в собачью гриву.

– Ух ты, какая шерсть глыбокая!

Пёс уселся на хвост, осознав безнадёжность сопротивления, и страдальчески вознёс морду к равнодушному на его проблемы небу:

– "Ку-утя-а-а-ата..."

– - Ух ты, здорава!
– немедленно обрадовалась вся компания.
– А ты, правда, разговариваишь?! А как тибя завут?

Пёс задумался, чисто по-собачьи склонив набок голову. Потом открыл пасть и со вздохом проворчал:

– "Зовут, зовут... По-всякому зовут. "Хороший собака" зовут. "Где эту чёртову псину носит!" зовут. Тётямаша зовёт: "Бурашечка, иди ешь!" А МОЙ зовёт: "Буран, ко мне!" Вот, сами смотрите - как зовут", - выпятил он грудь и на ней обнаружился, вынырнув из шерсти, кругляшок тёмно-жёлтого металла с выбитыми буквами, подвешенный на кожаном шнурке. Детвора едва лбами не стукнулась, сунувшись одновременно посмотреть.

– Шо-то написана!
– сделал открытие Борька.

– Ой, а я ищё не все буковы знаю, - загрустила Лёлька.

– Дай я!
– отодвинул товарищей Витька и с серьёзным видом поднёс медальон к глазам.
– "24 ПО", - прочитал он, - "Бу-ран". Ищё каки-то цифры...

– О! Тибя же Бураном завут!
– сообразила детвора и тут же вознамерилась употребить приобретённые знания на практике: - Буран, сидеть! Буран, лежать! Буран, голас!

– У-у-у-у!
– тоскливо выдал в пространство пёс, окружённый заботой и вниманием.

– Бурашка харо-о-оший... Буранчик ла-а-апочка... Бура-а-а-анчик... соба-а-а-ака...
– шесть ручонок погрузились в густую шерсть, безжалостно лаская и немилосердно тиская и чухая. "Лапочка" стоически терпел, только встряхивался и отворачивался от самых назойливых поползновений, как то: показать зубки, открутить ушки, дать каждому по лапе, причём одновременно, и - "отдай, дурак, это мой хвост, я первая вилять заняла!". Потому что понимал - доказывать, чей это на самом деле хвост уже бесполезно. Кутя-а-ата!