А вы знаете, как надо чистить картошку?.. Ну да, ну да... помыть, взять чистилку, типа - овощной нож... Вы бы ещё топор взяли! Картошечку чистят небольшим удобным ножиком, тоненько, аккуратно, тщательно следуя за рельефом и срезая от макушки ровную спираль. Да, это немного дольше... но куда вы торопитесь! Ведь это процесс сродни творчеству скульптора, и каждая такая картофелина представляет собой не просто овощ для кастрюли, а "мраморную глыбу", в процессе чистки которой из-под обыденности грязной кожуры является миру белая, подобно мрамору, истинная суть плода. Нирвана за этим занятием достигается безо всяких утомительных медитаций за раз-плюнуть, а освобождённое сознание склонно пофилософствовать и приобщиться к возвышенному. Как вот...

– В ночную смену сижу как-то - шихту в печь загрузил, отдыхаю...
– рассказывал папа, споро вертя картофелину вокруг ножа (Борька, сколько не пыхтел и не старался, всё равно получалось один к пяти папиных, и один к семи маминых, но ведь главное - участие, да?).
– А ты ж знаешь, какой зал на нашей печи - большой, тёмный, гулкий. Я себе примостился в углу, книжку читаю. И вдруг вижу - идёт наша технологша Маша. Бредёт такая - задумчивая, ничего вокруг не видит. А за нею крадётся вторая технологша Ирка - радостная такая, с целью напугать - и уже заносит руки, чтоб "воткнуть" в бока. Ну, я тихонько пристраиваюсь сзади-и-и... и-и-и-и... она - Машке, а я - ей: "А-А-А-А!" Ой, визгу там было! Стоят обе, трясутся и орут... ка-ак очумелые!

– Паш, ну ты нормальный?!
– проявила мама женскую солидарность, не прекращая "раздевать" картофелину.
– Так же ж уписяться со страху можно.

– Ну, если честно...
– сделал папа многозначительную паузу, - Мне потом было немножко стыдно.

– Ну вот!
– мама даже чистить перестала и возмущённо на него уставилась.
– Довёл бедных женщин!

– А я-то шо?!
– чистосердечно удивился тот.
– Я что ли начал?

– Надо было предупредить!

– А удовольствие?!

– Да-а-а, - безнадёжно констатировала мама, возвращаясь к работе, - Д'Артаньяна из тебя не получится...

С полминуты папа молчал и ухмылялся на особо крупную картофелину в своих руках, которая быстро превращалась из корнеплода в полуфабрикат.

– Оль, я конечно, преклоняюсь перед твоим "верхним" образованием, но "Три мушкетёра" ты не читала, - в свою очередь констатировал он.

– Не читала! И што?!
– с вызовом посмотрела на него мама.

– А не подскажешь, за шо Миледи так ненавидела Д'Артаньяна?

– За што... за што...
– смутилась мама, стараясь спрятаться за ворчливым тоном.

– Потаму шо она плахая!
– выпалил Борька.

– Правильно!
– поддержала мама.
– Ты ж моя Ум-Ни-ЦА!..

– А Д'Артаньян, значит, хороший?

– Ага!
– подтвердил Борька, гордый тем, что тоже может сообщить своё мнение.
– Мужкитёры харошие! Мы с пацанами в них играли, я был Дартаняном!

– Ну-ну... А вот как бы ты, дорогая, поступила, если провела бы ночь с любимым мужем, а утром обнаружила, что муж-то как раз был в ночную смену, а вместо него к тебе в постель наглым образом пролез сосед Гоша, недоросль наш невоздержанный? Так сказать, не воздержался...

– Та убила бы!

– Ну?! Миледи же так и хотела. Что тебе не нравится?

– А там такое было?!

– А как же! Один... "хороший" человек женщину опозорил, другой... не менее "хороший" - вообще повесил ни за понюх табаку, хоть бы спросил сначала... Третий проживал за счёт женщины (слава богу, хоть не той же самой!) при её живом муже. А как эти бла-ародные господа со слугами своими верными обращались - это песня! Идёт Д'Артаньян по Парижу, видит - стоит на мосту парень и лениво плюёт на воду...

...За историей похождений трёх мушкетёров и одного Д'Артаньяна картошка кончилась.

– О! Слышь, Оль, - вдруг встрепенулся папа, - мы же так и не выяснили, как там насчёт братика?

Борька, честно говоря, уже и забыл, с чего всё началось, но тут заново заинтересовался и тоже посмотрел на маму. Та сосредоточенно нарезала тонкие кружочки в жизнерадостно шкварчащую сковородку и никак на вопрос не отреагировала.

– Оль, ты слышишь? О-ля! О-!..

– НУ, ЧТО?!
– вдруг "взорвалась" мама, экспрессивно взмахнув руками. Если учесть, что в одной был нож, то получилось впечатляюще.

– Так мы насчёт братика...

– Прям щас?!!

– Ну-у-у, не так прямо...
– чего-то засмущался папа.

– ...И чего это ВАС вдруг припёрло?
– уже спокойнее поинтересовалась мама, возвращаясь к нарезке.

– Так ребёнку же надо! Правда, Борька?
– отгородился папа сыном, и пришлось выдвинутому на линию огня Борьке объясняться:

– ...А Иллюша гаворит, что брату скажит, а у меня нету. Вот!
– закончил он краткое и весьма отредактированное изложение дневных событий.