Шрифт:
– Убью-у-у!!!
– Под этот клич погоняемые и погоня быстро скрылись за углом.
Пёс остановился, задумчиво подышал им вслед, словно усмехаясь раскрытой пастью, удовлетворённо отметился на дерево и вразвалочку побежал дальше, принюхиваясь и шныряя из стороны в сторону, будто выискивая что-то ему одному интересное. Таким манером он миновал двор, завернул за угол дома... и вдруг замер, напряжённо уставившись вперёд. Через несколько мгновений из пасти его раздалось глухое ворчание, а сам он угрожающе пригнул голову, чуть присев на передние лапы. Если бы кто его сейчас увидел, непременно подумал, что там, в такой же напряжённой позе, стоит и рычит не менее грозный кобель-конкурент. Но нет. За углом никакого кобеля не было. Больше того, там за забором, что отгородил междворовое пространство, не видно было даже сторожевой собаки, хотя казалось бы, на такой стройке должно было если не завестись, то хотя бы приблудиться парочка дворняг. Здание будущего кинотеатра - уже вознёсшееся до крыш пятиэтажек и обширное, как целый двор - охранял только сторож, да и тот без нужды лишний раз не выбирался из вагончика. Так что кучи песка, подвалы, крыши, тёмные, забитые обломками кирпича переходы были предоставлены в полное негласное владение детворы. И всё бы ничего, стройка как стройка, но вот разверстая дыра в основании фасада, где в будущем полагалось быть ступенькам к помпезному вестибюлю храма киноискусства, зияла чёрным провалом так красноречиво, будто всамделишная пасть чудовища. Малышня туда вообще не лазила, даже ребята постарше сбивались в банды и вооружались палками, чтобы туда проникнуть. Вот её вид действительно мог бы заставить пса ощериться... Но его ведь загораживал забор?
Прошла суббота, началось воскресенье. В заново наполнившемся дворе были окончательно доломаны качели. Выловленная из подвала кошка смирилась со своей тяжкой долей и обвисла на заботливых руках. Кто-то таки упал с дерева и дворничке в очередной раз была поставлена боевая задача гнать детвору от зелёных насаждений поганой метлой. Уже давно вставили разбитое стекло, а братья-кабанчики всё ещё тёрли задницы и шарахались от "обрадованного" нежданными расходами родителя. Выходные уверенно заканчивались, а с ними заканчивалась и вольная воля малолетнего населения. С наступлением понедельника всё оно было безжалостно и без права на амнистию отправлено по местам отбывания первого и самого неминуемого из наказаний жизни - "счастливого" детства.
_____
А в детском садике "Солнышко" наступил "тихий час". Наступить наступил, но тихим никак не хотел становиться.
– Всем спать! Всем спать!
– как заклинание повторяла воспитательница, пышным белым "ангелом" обходя раскладушный табор, раскинувшийся на ползалы.
– Все уже спят!
– с убеждённостью гипнотизёра внушала она, но всё тщетно.
Ёрзанье, скрипенье и перешёптывание смолкало было, но едва она переходила дальше, как всё возобновлялось опять и с новой силой. Мало того, кто-то с кем-то уже что-то не поделил и воодушевлённо пинался руками и ногами. В другом конце кому-то стало тоскливо и захотелось поплакать. В третьем, начали меняться подушками...
– Спать, спать. А ну - прекратили баловаться!
– А он первый начал!.. А он сам начал!..
– Спать, я сказала!.. Так! Быстро положили подушки, а то совсем отберу.
– А они ищё адиялки паминяли... Ябида-карябида!.. Сам - карябида!..
– Легли и накрылись - и чтобы я ни слова не слышала!.. Сейчас, сейчас, Леночка, уже иду! Что случилось, маленькая?
– К маме хоцю-у-у!
– Мамы сейчас нет. Мама сейчас на работе...
– А я уже хоцю-у-у!
– Мама вечером обязательно придёт...
– А я писять хоцю-у-у!
– Ну тогда вставай и пойдём...
– И я хочу!.. И я!.. И я!.. А я быстрее - я какать!.. И мы хотим...
– ТИХО! НАКРЫЛИСЬ ОДЕЯЛКАМИ! И ЧТОБ НИ ЗВУКА!
– страшным голосом закляла малышню воспитательница и стала отступать к выходу, шаря глазами по рядам постелей, словно оттуда могли выпрыгнуть дикие звери. Только выйдя и прикрыв дверь, она вздохнула свободнее и позволила себе повернуться к детям спиной:
– Тоня-я-я! То-о-онь!
– громким шёпотом позвала она. Ответа не последовало, только из помещения дальше по коридору раздавались звуки льющейся воды и стук посуды. Воспитательница прошла два шага и настойчиво возвысила голос: - Антонина! Тонь! То!-Ня! То-о!..
Неожиданно боковая дверь распахнулась и оттуда буквально вывалилась другая воспитательница в серо-синем халате технички. Едва успев схватиться за косяк, она затормозила падение, взбрыкнула по инерции ногой и стала поперёк коридора в позе "где горим?!".
– Шо?! Шо стряслось?!
– вытаращилась она на первую.
– Ай!
– отшатнулась та.
– Тонь, ты сдурела - так вылетать?!
– А ты чего орёшь?!
– А ты чего не отзываешься?
– огрызнулась первая воспитательница и тут же нажаловалась на своих воспитуемых: - Они опять не спят! Иди, уложи уже.
– Так я посуду...
– Ладно тебе, домою, - отмахнулась она.
– У тебя усыплять так здорово получается!
– Ну, Наташ-а-а!..
– Ну, Тоня-а-а!..
– Ладно, иду уже, - согласилась Тоня, вытерла об халат руки и с кислым выражением направилась в залу. Но едва она взялась за ручку двери, как её широкое лицо с несолидной "пимпочкой" носика и смешной рябью веснушек вдруг резко набрало важности, а во взгляде появилась сталь.
– Кто у нас ещё не спит?
– сурово вопросила она с порога.
– Я!.. Я!.. Мы!..
– ничуть не испугавшись, отрапортовали с раскладушек и через секунду вся группа повскакивала на постелях.
– А Серёшка дирётса!.. А я писять хоцю!.. А можна попить вадички?.. А я тожи хочу!.. Можна вытти?.. Тёть-тоня, а ты расскажишь сказку?.. Расскажи!..
– Ти!-Ха!
– погасила огонь энтузиазма Тоня.
– Вы чего расщебетались? Хотите чтобы заведующая пришла? А?
– Не-е-е!.. Не хотим!..
– Тогда подняли руки, кто в туалет? Ага! Ты, ты и ты - быстро туда, а остальные ждать. Ждём и тихо-о-онечко слушаем сказку, да? Значит так...