– Смекаешь?
– хитрюще подмигнул Китц.

Не дал бог Удаву смекать. Прикажи - сделает. А сам....

– Не прост малец, а?
– рассуждал Китц и собственные рассуждения ему очень нравились.
– Первым тронул Крюка с хлопцами. Двоих убрал, а Крюка пожалел. Зачем? Донести до босяцких масс о своем благородстве? Чушь! Затем убрал троих наших и опять одного оставил в живых. Свидетеля? Фигу! Следующими четырех псарей, а на пятом смилостивился. Совесть заела? Еще раз фигу! Потом прибрал пятерых, но оставил покалеченного Беса. А прежде, на той же улице с ним не споткнулись ни двое, ни трое, ни четверо. Ему определенно требовалось шестеро. И он их нашел. Спроста ли?

– Ищет встречи?
– допер Удав.

Китц задумался. Думать помогал хороший кусок копченого сала.

– Сколько он в городе?

– Ден десять.

– Неплохо продвинулся? За декаду-то? Коронный барон. С землицей на Каменном Холме.

– Прыткий, курвенок, - согласен Удав.

Второй кусок сала означал второю волну размышлений.

– Пригласи-ка ты его в Веретенницу, - попросил с усмешкой Китц.
– Мальца разумеется.

– А как же Хармс? Я уже с Шилом договорился.

– А чего мне с покойника? Завещание разве?
– необычайно повеселел канальщик.
– А Шило еще притгодиться.

Иагу Глинн битых два часа сидел за конторкой и всесторонне осмысливал, разложенную перед ним бумагу. Выкладки ему предоставил помощник. Продажи зерна последней недели в сухих цифрах. Количество проданного, выручка, с той суммы отчисления в казну и взносы в гильдию, оплата работникам. Цифры получались не меленькие. Хорошие цифры. Но вот последняя. Последняя вызывала прямо таки душевное томление и готовность преступить законы божьи и человеческие. Девятнадцать тысяч восемьсот девяносто четыре штивера, пять грошей и два полугроша. Такую сумму он должен отдать своему малознакомому компаньону.

– Господи... Господи..., - стенал Глинн. И, наверное, разрыдался бы от жалости и жадности. Не поступить непотребно помогала мысль об открывшейся в связи с кончиной Трийа Брисса вакансии главного снабженца армии короля. И она же, мысль то есть, удерживала от бесчестности. Глинн понимал, пытаться обмануть или еще как обмишулить знакомца, не глупость, но дурость, которая может закончиться весьма и весьма печально. Но стоило взглянуть на цифры... цифру и душа заходилась в спазмах скаредности. Так что не маячь перед ним приятность попасть в королевские поставщики фуража и продовольствие, поддался бы соблазну. Не сейчас, но завтра. Или послезавтра.

Колин отстраненно наблюдал дождь. Крупные капли бились и ползли вниз, полосуя стекло. Нежданный неуместный дождь. Кругом лежит снег, подморозило лужи и вдруг - на те вам! Последний привет осени. Не золотолистной красавицы, а хмурой сырой непогожести. Дождь тоже последний. Из темноты небес, из темноты прошлого. И чего больше? Дождя или темноты, из которой беспрестанно льет? И что там, в темноте? И в прошлом? Точно такой же дождь... Варсана адхи тикта сунья. Дождь над могилами.... И еще тонкие следы на холодном стекле. И стекло граница дождю. И пустота по обе стороны стекла.

– Я бы не назвал это селедкой, - хохотал Буюн, выпутывая из сети и протягивая Ховарду раскисшую в воде книжицу.
– Очевидно сегодня на ужин только молитвы.

– Се.... сеф.... сефер, - сбиваясь, прочитал тот заглавие на обложке.
– Са.... Ничего не разобрать!

– Так брось!

– Са...., - от слова почти ничего не осталось. Повозил пальцем, втирая грязь в буквенный оттиск.
– В конце вроде эль проступило.

– Пусть будет вроде. Легче тебе? Давай сеть тянуть.

– Подожди...

– О! Книжник хренов выискался! За сеть берись.

– Успеем!
– отмахнулся Ховард и продолжил попытки.
– Маш... ха... машехит, малах...ха.... мавэт.

– Ха, да, ха. Другого не написано?

Ховард попробовал разлепить, и если удастся, прочесть текст на страницах. Не без стараний, но получилось. Разбухшие листы из кожи почти не пострадали, чего не скажешь о чернилах. Смыла морская вода. Не все. То тут, то там проступали буквицы или отдельные строки. Уцелела картинка. Некто обхватив задранное колено, сидел на камне у дороги.

– Ну и что там?

– Погоди ты, - отмахнулся Ховард, пробегая строку.

... И от всякого, кому дано много, много и потребуется. И кому много вверено, с того больше взыщут.

Далее читалось труднее, а местами и вовсе не понятно..

...И зап......но (запрещено? заповедано?) накрепко, быти камню от...ту (отняту?), хладной стали - даренной по не.....ю (неведенью? незнанию?), кости от ...ер...(?) - переданной по малодушию, см....ь (?) - в гневе отринутом, под...ом (?).

– Тогда пусть рыбы читают, - выбил Бурден книжицу из рук Ховарда.