– Боюсь, вы правы, эсм, - полон мнимого раскаяния Даан.

– Отчего же не боялись раньше?

Никто не уступит и не признает поражения. Для этого они хорошо знают друг друга. Слишком хорошо. И давно.

Он выглядел боевым псом среди подросших щенков. Разница заметна и бросалась в глаза. Он не был старше, ну разве только некоторых, не лез вперед заявить о себе - держался в стороне. Тем не менее Смуглый (врожденная, а не приобретенное качество) контролировал и события и их участников. Свиту гранды, застывшую охрану, новиков, Сатеник, черно-серебристых приятелей, лениво бродивших борзых, шумных ратонеро. На подобное мало кто способен, но ему удавалось.

– Где оцарапался?
– вопрос не на ответ, на реакцию. Проверка на лояльность.

Проверяй - Колин скрытно, указательным и средним, показал пальцами ножницы. Жест портовых воров. Не суй нос куда не просят. Припрятанная в рукаве альбацета, подстраховаться от ненужного любопытства. Да и вообще пригодиться.

В свою очередь Смуглый поправил оружие. Талгарские мечи-бастарды удивительно хороши, прививать вежливость зарвавшимся провинциалам.

– Так что за повод вторгаться ко мне?
– у Сатеник иссякло всякое терпение к обществу брата и его пикировке с камер-юнгфер.
– Обычно обходишься милым письмишком в две строки. Причем полторы из них просьба одолжить денег.

– В знак уважения прибыл лично, - Даан вынул из-за пазухи свиточек.

– Сколько?

– Боюсь произнести вслух, потому написал. Но и попрошу только об отсрочке. Отсрочка это уже немало.

– Я подумаю, - не спешила соглашаться Сатеник. Вексель взяла с запозданием и с таким видом, что ей вручили осклизлый кусок тухлятины.

– Буду премного обязан.

– Слышу не в первый раз.

– За этот случай ручаюсь головой. Все свидетели! Любая просьба.

– Посмотрю, что можно предпринять.

– Знал, что могу на тебя рассчитывать.

– Я посмотрю..., - повторное согласие вуалировало настоятельное убирайся!

– Сестричка..., - прощальный жест раскрытых объятий, прочие обойдутся.

Я что-то упустила, - думала в расстройстве Сатеник, провожая уход черно-серебристых.

Только пребывание в раздерганости чувств, оправдывало поспешность жеста гранды скорее заканчивать церемонию представления.

– Эсм! Саины!
– бдителен мажордом, - Соблаговолите проследовать....

Сопровождать гранду почетно даже в самом хвосте эскорта. Не обращая внимания, что в спину вот-вот упрется сталь не особо вежливых скаров. Но шага не прибавить. Оттопчешь пятки и подолы передним.

До поворота коридора пять крепких дверей и кордегардия. За поворотом человеческая змея свернула в распахнутые двери. Зал встречал огнями зажженных свеч, тусклым блеском столовых приборов, тонкими штришками вилок и ложек на черной палисандровой столешнице и раздражающей, или дразнящей, кому как, мешаниной запахов. П-образный стол уставлен блюдами, тарелями, мисками, чашами и чашечками немыслимой разновидности и разной степенью наполненности. Сервировочное серебро отступая от Высокого Места, теряло плотность, но восполнялось оловом. К дальнему краю откровенное преобладание глиняной посуды, какую встретишь в худородных баронствах и шатилиниях, крестьянских домах и придорожных шинках.

Новики расселись, руководимые жестами и указаниями тафельдеккеров*. Ожидаемо Высокое Место закреплено за грандой и её сопровождением. Ни канцлер, ни Гусмар, ни монашка своим присутствием трапезу не почтили. Их персоны лишь обозначены гербовыми салфетками, вывешенными на спинках стульев. Близко к избранным, прибывающие в трепетном ожидании подняться выше. Оставшееся пространство - новопринятым. Нахождение за одним столом не означало доверительных отношений, о чем их честно предупредили, но манило радужными иллюзиями. Есть поговорка, о твоей успешности говорит металл блюд у твоего носа. Тем кому досталось олово уже счастливей тех, чья тарелка из обычной глины.

Начиная от Высокого места слуги обнесли чашу с водой ополоснуть руки. Колин, внутренне запротестовал. Плескаться в мутной жиже после всех, едва ли лучше, не мыться вовсе.

– Ты чего?
– велико не понимание Улфа промедлению соседа. Сам виконт Ладжос помакнув ладони, промокал влагу черным залапанным полотенчешком.

– Я не с кем не здоровался, - невольно пошутил Колин, притягивая любопытные взгляды рядом и напротив. От одной мысли окунуть руки в грязнущую воду, саднило кожу.

– А сортир?
– Улф услужливо протянул полотенчишко.

– Так и не ел еще, - Колин упорно игнорировал поднесенную ему чашу.

Заминка перерастала в ненужную паузу, пауза грозила обернуться гарантированные неприятностями.

Чем не повод обоснованно указать на дверь?

Соображать приходилось быстро. Колин извлек из эскарселя* флакон с яблочным уксусом для обеззараживания питьевой воды - настоятельная рекомендации тринитария. Смочил платочек и протер каждый палец. И все это с легким флером снисходительности. Милую улыбку приберег. Не дразнить небожителей.