Шрифт:
В лазанье, как и в природе, самый короткий путь отнюдь не по прямой. Колин перемешался по ломанной диагонали. Уверенные навыки и склонность к ноктолопии, позволяли успешно ориентироваться и действовать в темноте. Оценивать и выбирать надежно цепляться, подтянуться, ступать, подвисать и перехватываться. Получалось легко.
Из-под руки неожиданно вспорхнул потревоженный голубь. Колин подождал, нет ли еще птиц. Не хватало всполошить стаю и привлечь к себе внимание. Заодно послушал. Трое мужчин ужинали.
– ... Вошел в силу Кинриг. Вошел. Неизвестно кто кого переломит. Он короля или король его.
– Кабы не оконфузились на Всполье, сидеть бы солерам и не рыпаться. И Кинригу твоему первому.
– Оконфузились.... Ты уж не стесняйся, не с городским советом объясняешься. Вломили любо-дорого. Шли к тоджам землицей разжиться, а положили десять тысяч не самого плохого народа. И не разжились, а еще и своего приплатили. Ответить бы да некем.
– И не на что.
– Сказывают, Кинриг с Гусмаром сулились королю предоставить весной пятнадцать баталий наемников.
– Пятнадцать!!!! Нихера у них деньжищ! Откуда берут? С аллода столько не наколотишь. С фьефа не выжмешь. С монетного двора разве что...
– Ну, я в их доходные книги не заглядывал, откуда у них деньги не ведаю, но обещались.
– Обещали, сделают. Только Моффет сильно сдал в последнее время.
– Война она кому хочешь, крови попортит....
Заинтересовал Колина и разговор на повышенных тонах, между сердитым и разобиженным. Несдержанность порой выворачивает наружу вещи примечательные. В некоторых случаях подобных признаний и пыткой не добиться.
– ... А я говорю, он жульничал.
– Доказательства есть? Нет. Тогда чего ты хочешь?
– Чего? Справедливости.
– В следующий раз пригласи играть Аларда Холгера, а не садись за стол со всяким отребьем.
Колин взял имя в память. Доведется, узнает подробности.
– По-твоему Лука Олдмас отребье?
– Но ты же обвиняешь его в нечестной игре.
– Обвиняю.
– Докажешь?
– Нет.
– А свидетели?
– Маркус Ньялли и Гир Шеер.
– Боже мой! Ты наивный дурак! Они всегда играют на одну руку. К тому же виласы*. Ви-ла-сы! Как ты вообще очутился в Королевском Столике?
– Меня провел барон Ригри.
– Еще один честный!
– Обещали интересную игру и достойных партнеров.
– Ты сполна получил и то и другое, и в придачу, сумасшедший проигрыш, о котором уже известно всей столице. Чем рассчитаешься?
– Валборы всегда отдавали свои долги!
– Но мною уважаемый Керс аф Валбор никогда не задолжал такой суммы! Тысячу штиверов! Ты-ся-чу!
– опять сбился на слоги и восклицания сердитый.
– Что мне делать?
– простонал неудачник.
– Раньше надо было думать.
– Горст!?
– Что-что. Обратись к ростовщикам. Ну, не знаю.... К Ренфрю.
– Койту Ренфрю?
– Чего захотел! К Виону Ренфрю. Старший не станет с тобой связываться из-за таких мелочей.
Следующую занимательную беседу, Колин слушал, сидя на балконе, общипывая лепестки увядших роз, выставленных на холод. Приближенная гранды, он признал в ней камер-юнгфер, с удовольствием плескалась в большом ушате. Сквозняк выносил на улицу амбре душистого мыла. Смесь розмарина и жасмина. Отвратный запах. Колин сам порой удивлялся нелюбви цветочных композиций. Предполагал из-за их намеренной обманчивости. Ждешь прекрасных бутонов, а подсовывают невзрачную кашицу в плошке.
Кроме Лисэль аф Кирх в комнате находились по крайней мере еще двое. Колин пересчитал их ломкие бегучие тени на занавесях. Возможно был еще кто-то, ему не видимый и не слышимый, но унгриец в этом справедливо сомневался. Женщины собираются не молчать за компанию, а тесно и содержательно общаться. Если и оставался кто-то вне его виденья, любопытствовать не стал. Лишнее.
– В последнее время у нее совершенно испортился характер, - у незнакомки милый мягкий голос, какой бывает у тех, кто со всеми в мире и не союзник никому. И вашим и нашим. Или правильней ни вашим ни нашим.
– А чему удивляться? Сати нужен тот, кто принесет корону, а не жеребчик бле* и не твердолобый барончик из Анхальта, которых ей попеременно пророчат, - растолковала камер-юнгфер товарке.
– С жеребчиком ты загнула, а в основном права.
Унгрийцу веселость женщин от части понятна. В кого втыкать иглы как не в потомков Адама?
– Жаль с Ратгардом не сладилось.
– Было бы о чем жалеть? Поговаривают Длинноухому будет затруднительно погашать супружеский долг, - избегала Лисэль прямых обвинений и оговоров. Меньше места для фантазий.