– Ох!
– выдохнул беглец, и раскрыл рот захватить в отбитые легкие больше воздуха. Получалось плохо. Легкие сипели и хрипели на вдохе. На глаза навернулись слезы.

– Отдай, - попросил Колин. В его голосе ни угрозы, ни злорадства.

– Что отдать?
– выдавил воришка.

– Вот это?
– унгриец показал кошель горластого попика.

– Я его не трогал!
– в ужасе произнес незадачливый похититель.

– Тогда, я.

– А..., - воришка вытаращил глаза, соображая что от него хотят и чем это ему грозит?

Колин вынул из-за запазухи один кошель, второй! третий!!! Все увесистые, тугобрюхие, что икристый хариус.

– Ты не умеешь бегать, - укорил унгриец воришку.
– Во всяком случае с пользой для себя.

Не таясь, пересыпал содержимое во множественные кармашки своего пояса. Наследие Эйгера пригодилось. Пустые зашвырнул подальше, через крышу.

– Это тебе, - протянул он тощенький кошель.

– Мне?
– не поверил воришка и удержался не взять.

Не жаден, - одобрил Колин осторожность, изучая неудачника. Сколько в нем тайн...

– Тебе. Без твоей помощи мне столько не заработать.

– Но я ничего не дел..л.., - воришка резко оборвал последние слова, проглотив окончание.

– Иногда это лучшее на что способен человек. Ничего не делать. Как раз про тебя. Не твое. Поймают, отрубят руку или другое удумают..., - Колин не хорошо улыбнулся. Шрам и без того придавал лицу излишнюю хищность, а здесь унгриец словно оскалился. Только зубами не клацнул.

– Что удумают?
– зарделся воришка, и поправил на груди шнуровку дублета.

– Откуда я знаю?
– продолжал Колин, многозначительно ухмыляясь. Знаю-знаю!
– Бери! Не стесняйся, - и всунул кошель в руку.
– Встретимся с тобой через два дня, на набережной. И пожалуйста, одень лучше платье.

– Какое платье?
– свекольно покраснел воришка.

– Ну, милая... мальчишки так не бегают. Да и задница тяжеловата.

– Ты о чем?
– не признавался вор, линяя из красного в белое.

– Хочешь доказательств?

Топот стражи доносился все громче. Отчаянное мотание головой. Нет, нет и нет!

– Мне надо...

Колин положи руку на плечо. Воришка старался не смотреть на своего пленителя.

– Можно... можно я пойду.... Я никому не скажу..., - голос от страха сел. Не плаксив, но глух и невнятен.
– Я никогда больше не буду воровать...

– А чего тебе бояться?

– Мне лучше уйти. Они...

– Что они?

– Все равно скажут... Раз убегала.... И еще чужая одежда.... Мужская...

– Так мы договорились?

Девушке страшно, но она отрицательно мотает головой.

– И где же твоя благодарность?

– За что?

– Угадаешь? Нет? Кошель-то ворованный и он у тебя. И как быть?

От такой подставы глаза воришки распахнулись в ужасе.

– Отпустите.... Пожалуйста.... Саин.... Умоляю.... У меня...

– Мы договорились?
– с нажимом повторил унгриец.

– Я... мне..., - всхлипнула пленница. Взгляд тонул в слезах.

Колин тяжело надавил на плечо, опуская воришку на колени. Девушка смотрела снизу вверх круглыми от ужаса глазами. Она боялась стражи, боялась пленителя, боялась зареветь... Она боялась всего на свете...

Заслонив собой пленницу, от набегавших драбов, Колин выгнулся назад и чуть запрокинул голову.

– Саин, вы не видели, тут не пробегали... Тьфу, ты! Паскудство какое. Баб им мало непотребство такое утворяют среди белого дня. Тьфу!

Не отпуская взгляд воришки, Колин бросил монету рыночной страже. Сдавлено прохрипел.

– Отвалите...

– Куда проклятый город катиться...., - драб деньгой не погнушался и, продолжая сыпать ругательствами, потопал дальше, уводя своих.

– Через два дня. У моста через канал. У драконов. Как отобьют полдень, - потребовал Колин за спасение.

Ресницы смахнули слезу. Она согласилась.

Не обманет, придет. Страх крепче всяких оков, лучше всяких стен и сильней любых преград удержит от неповиновения.

Колин подал девушке руку, опереться и подняться.

– И одень платье.

– Да, - еле слышен всхлип.
– Я...

Её заверения не нужны. Её слова, её просьбы... он не выслушает ни единой. Она сделает, как сказано. Это все что ему требуется.

А потом что?
– наблюдал Колин удаляющуюся девушку. Ни малейшего представления. Однако подозревал, не будь в ней надобности, не вычленил бы так легко из толпы.
– Подстелить?
– не худший вариант, но и не лучший.
– Деньги?
– Легко разжиться, и только?