– Расскажите, которую знаете, - попросила Сатеник на правах хозяйки стола. Это была вторая или третья фраза за всю нынешнюю встречу. Но истолковать её следовало - говори скорее и свободен.

Колина устраивало. Устроит ли история? Ставку следовало сделать на камер-юнгфер. Раз уж она (больше некому) добилась его приглашения, значит, она и придержит гранду, не выгнать.

Не так уж она и стара, - снизошел до комплемента Колин. О груди эсм не упомянул даже в мыслях. Остерегся.

– В одной далекой державе, злая ведьма заколдовал прекрасную гранду...

Сатеник само снисхождение и понимание. Поучительные истории про королевских дочерей рассказывали едва ли не чаще, чем анекдоты про них. Колину зачли попытку подмазаться. Извратно толковать деяния других, свойство большинства из живущих.

– ... Чем и кто прогневил древнюю каргу, доподлинно неизвестно, но в заклятье говорилось, однажды уколов себе пальчик иголкой...

– Вот вам доказательство, шитье и вышивание удел простонародья, - с удовольствием ввернула Лисэль. Сидеть и молчать не для нее.

– ...уснет крепким сном. А разбудить её сможет, поцелуй истинной любви, - продолжал рассказывать Колин, словно находился в кругу давних знакомцев.
– Как не берегли, как не запрещали острые предметы во дворце, однажды предсказанное случилась. Палец гранды был уколот и дева крепко уснула. В отчаянии родитель пообещал полкоролевства любому, кто пробудит единственную дочь ото сна. Но, увы, все попытки претендентов оказались тщетны. Гранда спит и по сию пору. Уже сто лет.

– Бедняжка, - пожалела героиню Аннет.
– И какова мораль?

– Отказаться от вышивания? Не плохо бы, - насмелилась открыть рот Кэйталин.

– Я только рассказал историю.

– О любви?
– уточнила Лисэль. Она уже чувствовала ловушку и ей не терпелось загнать других в расставленные тенета.

– Гранд полагается любить, - принял ангелоподобный облик Колин. Для пробы. Получилось весьма отвратно.
– Безнадежно и вечно...

– Поллак!
– Лисэль погрозила пальцем. Не играй с огнем! Унгриец кивнул. Виноват, забылся.

– Я хоть сейчас готов поцеловать спящую девицу, - пообещал Лоу, отдуваясь от выпитого чая.
– Земля нынче в цене.

– А я бы поторговался. Пусть прибавит к приданному, - попробовал шутить Гаус.

– А что вы?
– захотелось Сатеник услышать Колина. Мелочно, но приятно.
– Расстарались бы ради половины королевства?

– Я - пас! После того как её обслюнявило все тамошнее и заезжее мужичье? Увольте. К тому же сейчас ей больше века. Представляете красотку? Все должно быть вовремя. И поцелуи и награды за них.

Лисэль закатилась задорным смехом. Аннет собравшаяся пригубить чая, фыркнула так что полетели брызги. Оба поборника корысти недобро уставились на Колина. Не нажив друзей, обзавелся двумя верными злопыхателями. На ровном месте!

Не весело Сатеник. Есть такая причуда у власть предержащих, примерять услышанное на себя. Очевидно, она уже представляла себе спящей в ожидании долгожданного поцелуя. Но не представляла что сто лет и впустую! Досада выплеснулась на рассказчика.

– История несомненно забавная. И необычная. Столь же необычная, как и история с вором. Могу лишь пожелать вам успеха.

– Он мне понадобится, эсм, - правильно понял Колин намек покинуть стол и не смущать своим присутствием ни умы, ни взоры, ни сердца.

День не очень хорошо для ознакомительных и деловых прогулок. Задувал холодный ветер, пробрасывал дождь и тусклое солнце пряталось за тучи и тучки, обещая скорый снег. Если не к вечеру, то ночью.

Первое куда направился Колин, в шинок и нормально поел. Ничего не выдумывал. Умял миску жареного с луком и картошкой мяса, запил легким и кисленьким. Из шинка, срезая проулками, скорым шагом, выбрался на Блохи.

В спешке, ненароком, налетел на старика. Слепой монах брякал монеткой в кружке и монотонно произносил.

– Жертвуйте и спасетесь. Жертвуйте и воздастся.

Он не канючил, не жалобился, не пытался выглядит убогим и пришибленным. Он свято верил, в то к чему призывал. Проходивших мимо, а монах прекрасно таких слышал, он не окликивал и не увещевал. Твой выбор человек. Не хочешь отдать малое в свое спасение, дело личное. Потом не жалуйся. Некому будет. Слепец взывал к душам, черствым и глухим и не получал ответа от большинства. Пустовато в кружке. Что Колину монах? Что его призывы? Спасется не тот, кто жертвует и не тот, кто в жертве щедр, а кто верует во спасение.