– В бордель - нет. И с вами не лягу.

Глянь-ка какая порядочная.

– А туда?

За стенкой к скрипам примешалось женские вскрики. Вряд ли от большого удовольствия.

– Лучше руки наложу.

– Уже пробовала?

Напряженное молчание. Когда хочется грубить, но осознаешь, лучше не стоит. Потом как лучше.

– Попробуй.

– Что попробовать?
– сделалась не понятливой Йоррун.

Колин выдернул нож из двери и протянул.

– Руки на себя наложить. А я посмотрю.

Девушка стиснула нож. Обратный хват. Снизу вверх мазнет, что рыбу выпотрошит.

Привычка у публики, за нож по-блядски хвататься? То Агесс, теперь эта, - не одобрил Колин уловку.
– А вот все остальное....

Душевного смятения за акробаткой не наблюдалось. Во всяком случаи внешне оно не проявилось.

– А не получится?
– усомнился в успехе унгриец, но отметил выдержку циркачки.

– Получится, - убеждена девушка.

– И выйти сможешь?

– Выйду, - уверена Йоррун.

– Докажи, - Колин кивнул на зажатый в руке акробатки нож.

Просить и уговаривать не пришлось. Арестантка сменила хват на прямой и резво атаковала унгрийца в плечо.

Легкий упреждающий удар в горло открытой ладонью сбил дыхание.

– Так понимаю хотела испугать. Напрасно. Давай по серьезному. Не прялку держишь.

Йоррун сердито стрельнула глазами - зря про прялку сказано - и повторила нападение, целясь в лицо.

Уклон с жестким встречным, в середину грудины, откинул арестантку к стене. Лицо девушки сделалось красным, она отрывисто задышала.

– Ни то, ни се. Еще раз!
– потребовал Колин.
– Больше задора на выходе.

Никаких чувств или эмоций. Злой выдох. Не менее злой взгляд и стремительный змеиный выброс лезвия.

Колин чуть повернулся от смертоносной стали....

Акробатка отлетела в угол, зажимая разбитый нос. Глаза слезились, кровь потоком залила одежду. В голове гудело, окружающее плыло и раскачивалось.

– Лично меня, не убедила. В том что выйдешь. Потому..., - Колин подобрал выпавшую альбацету, - мне нужна служанка для девочки десяти лет.

– Я неграмотная, - прогундосила Йоррун, хлюпая разбитым носом. Унять кровотечение, запрокинула голову назад.

– А грамоте не ты учить будешь.

– Тогда чему?

– Чему сама научилась, тому и научишь.

– Зачем ей?
– удивленный и испытывающий взгляд. Не обманываешь?

– За тем же, зачем и тебе. Пригодиться.

– Угу, - согласилась циркачка.

Он помог подняться, слил воды и предложил платочек. Девушка без особого недружелюбия приняла помощь.

– Я не всегда добрый, - предостерег унгриец Йоррун от глупостей. Глупости они такие, приходят в голову непрошенными, осложнить жизнь себе и другим.

Без больших доплат - пара штиверов не деньги, оформили надлежащие бумаги на циркачку и Колин вывел приобретения под чистое небо. Нумия с радостью вдыхала сырой холодный воздух осени. Йоррун это удавалось труднее. И дышать и радоваться.

Отыскать на Зеленой Версте лекаря легче легкого. В глазах пестрит от вывесок. Здесь и ,,Микстуры от Дизонье и ,,Порошок Вечности и ,,Круг Медицины и еще множество других. Колин выбрал ,,Сад Мандрагоры. На окне лавки кустик земляники с красными ягодами. Человек выращивающий землянику осенью не бесталанен.

– Осмотри. Обеих.

– ???

– Хвори, вши и срамные болезней. И нос за одно.

Через двадцать минут лекарь доложился.

– Обе завшивели, а так здоровы. По-женски все согласно их породе. Молодая еще девица, - и скорчил такую мину, словно ему за эту новость полагалось доплата.

С носом пришлось повозиться. Пальцами вправил переломы. Намотав на пинцет чистых хлопковых прядей облил воском, остудил и ввел в ноздри, зафиксировать смещение хрящей.

– Дышать сможет, - заверил лекарь довольный собственной работой.
– Походит с недельку, заживет. Почти незаметно.

От лекаря прямая дорога к галантерейщику, подобрать одежду. Женщины, и постарше и помоложе, с воодушевлением выбирали платья. Прежние надоели, воняли Ямой и напоминали о минувших нелегких временах. Душа требовала обновлений.

Повеселевших, с покупками в узелками, Колин отвел служанок в ближайшие мыльни.

– Освободитесь, ждите здесь, - наказал он женщинам, отправляясь на Утиный Сход.

Несмотря на собачий холод Альтус одет легко. В дыры грязного рубища просвечивает грязное тело, покрытое струпьями. Обычный трюк нищих. Жеваный хлеб пополам с охрой и рыбьим клеем. Выглядит ужасно, пахнет и того хуже. Колтун на голове убран в венец. Голые без листьев прутья акации в шипах и шипиках. Чело актера в запекшейся крови - смеси грязи и все той же охры.